Западный ветер

Токацин .

– Живой?
– спросил сармат, оглянувшись на Фрисса.
– Я рад.

Речник усмехнулся и спрыгнул со стола. Все его вещи лежали неподалёку, и он беглым взглядом пересчитал их, пока влезал в броню. Даже фляги из плодов Кими уцелели, и в одной из них Фрисс обнаружил немного кислухи из старых запасов. Тут же лежали оба меча и бластер, все куски металла из Чивенкве... и Кьюнн. Он был заключён в ещё одну шкатулку, из серебристого фрила. Речник с замирающим сердцем повернулся к Гедимину. Сармат сделал вид, что смотрит в другую сторону и ничего не замечает. Фрисс, переводя дух, упрятал опасный подарок подальше и сложил в сумку всё остальное. Вещи нестерпимо пахли странными растворами, как и сам Речник, и ему тут же захотелось нырнуть в Реку самому и прополоскать там всё остальное. А ещё - съесть хороший ломоть икеу или даже икемену и запить кружкой кислухи. Он заглянул в сумку, будто надеялся найти там еду, не замеченную и не уничтоженную сарматами. Гедимин на жалобный взгляд Речника ухмыльнулся и протянул ему контейнер с Би-плазмой.

– Твой личный, - пояснил он.
– Пользуйся.

– Спасибо, Гедимин, твоя щедрость безгранична, - уныло ответил Речник.
– Не знаешь, где сейчас командир? Мне нужно поговорить с ним.

– Я с ним уже поговорил, - хмуро сказал Гедимин и повертел в руках недоделанное устройство.
– Бесполезно. Ни тебе и твоей Реке помощи, ни мне за возню с их альнкитами нормальной платы. И что я вечно лезу?! Да хоть все они взорвутся...

– Ты починил им альнкит, предотвратил взрыв - и они тебе не заплатили?!
– вскрикнул Речник. Гедимин проследил за его взглядом, передвинул пластины брони, прикрывая повреждение, и поднялся на ноги.

– Забудь, Фриссгейн. Я расплатился с Кронионом - и всё. Жаль, что здесь слишком много жадных и трусливых крыс. Никэс заявил, что до ночи тебя отсюда выкинет. Не посмеет, конечно, а посмеет, так ему же хуже...

Фрисс закинул сумку на плечи.

– Пойдём отсюда, Гедимин. Ты им помог, они помогли мне, ну и хватит с нас всех. Не драться же с ними!

– Ты уверен, что можешь идти?
– с сомнением посмотрел на него сармат.
– Удивляюсь твоей живучести.

У потайного выхода их встретил Кронион и ещё двое сарматов, чем-то смущённых.

– Сообщить в Ураниум, что ты к нам заглядывал?
– спросил эа-сармат.

– Не надо, я выйду с ними на связь из степи, - ответил Гедимин.
– Следите за шестым блоком, если накопители опять развернутся - вызывайте, пока я далеко не ушёл.

Кронион и двое стражей смутились ещё сильнее. Люк тихо лязгнул за спиной Речника и слился с обугленной землёй. Впереди был пологий безжизненный склон и много-много дней пути до Ураниум-Сити. А сколько идти до Фликса, Речник не знал.

Глава 13. Чинчикоцоу, опасные норы

– Знакомая местность, - Гедимин остановился и обвёл взглядом окрестности.
– Лет семьдесят назад я бродил тут с дозиметром. На карте обозначена как "овраги Чинчикоцоу".

Фрисс тоже остановился, дожидаясь, пока сармат сверится с картой. Извилистый, как река, овраг со множеством "притоков" и ветвлений, чем дальше, тем больше походил на лабиринт. На его дне топорщилась жёсткими пучками зелёная, ещё не выгоревшая геза, и тихо журчали еле заметные родники. Вокруг воды плотной стеной поднималась непроходимая трава с ядовитыми шипами - многожальник, а в его зарослях бегали туда-сюда пёстрые длинноногие птички - чинчики. За многожальником были их гнёзда, и Фрисс пытался уже дотянуться и украсть яйцо-другое, но свирепое растение чуть не сняло с него кожу вместе со скафандром. Сверху над оврагом нависали синие соцветия Кемши, первой Высокой Травы, которую Речник увидел на западе. И то она была куцей и заморенной по сравнению с речной Кемшей...

– А потом вы очистили эти овраги от ирренция?
– поинтересовался он и поправил на плече перевязь. Бластер был тяжелее меча и постоянно утягивал клинок за собой со спины на шею.

– Понятия не имею, Фриссгейн. Моё дело - собрать данные, а дальше разбирался Ураниум...
– сармат спрятал передатчик и махнул рукой на север.
– Нам туда. Где-то там, если не ошибаюсь, лежит камень с метками...

Огромную плиту базальта с выплавленными в ней значками путники нашли, только продравшись через заросли многожальника. Здоровенная бурая крыса высунулась из какой-то норы в траве и вцепилась в сапог Речника - и очень быстро спряталась в нору после выстрела, опалившего ей спину. Гедимин смахнул с плиты песок и вгляделся в символы. Фрисс подошёл к камню и попытался прочесть написанное.

Это были не буквы Шулани или тлакантского алфавита, а символы-картинки. Когда-то их на камне было больше, потом кто-то расплавил и затёр почти все значки. Сармат провёл рукой по оставшимся и посмотрел на Фрисса.

– Из интересного тут остались только пещеры искусственного происхождения, захваченные Флервой. Там устойчивое сильное ЭМИА- и ЭСТ-излучение. Ну да... оно так там и осталось, - Гедимин покосился на дозиметр.
– Как ЭСТ, так и ЭМИА. Сюда просачивается, но незначительно.

"Пещеры с ирренцием..." - сердце Фрисса забилось чаще. "Может быть, тайник. Хватит ли сил выкосить Флерву..."

– Я собираюсь спуститься туда, Гедимин, - решительно сказал Речник.
– Ты подождёшь, пока я вернусь?

Сармат посмотрел на него долгим задумчивым взглядом.

– Ну ладно, флоний у меня ещё есть...
– еле слышно пробормотал он.

С тех пор, как овраг Чинчикоцоу рассёк надвое древнетлакантские туннели, прошло немало лет, и вход успел обвалиться и зарасти гезой и многожальником. Внутри стояла непроницаемая темнота. Фрисс поправил светильник на груди и задумчиво посмотрел на свои "сапоги" из обрывков скирлина, обломков фрила и нескольких слоёв сухой травы.

– От хашта не спасёт, но всё же скафандр будет целее, - сказал сармат и ещё раз проверил, хорошо ли приделана к сфалту новая насадка - сопло, извергающее кислотную взвесь.

– В позапрошлом году я это устройство доработал, - кивнул он с довольным видом.
– А ты будь осторожен со своим бластером. ЭМИА-лучи не должны коснуться ирренция, если он там есть. Иначе взорвёмся.

Помня, насколько неприятное растение Флерва Рудничная, Фрисс зажёг светильник, едва темнота сомкнулась над путниками. Холодный белый свет залил туннели, высветив внутренности огромной трубы из рилкаровых колец, когда-то гладкой, сейчас выщербленной и изъеденной изнутри. Под ногами хлюпало - родники Чинчикоцоу нашли сюда путь и текли по туннелю, размывая слежавшуюся грязь. Путники шли по перегнившим и догнивающим листьям Флервы, едкий сок, смешиваясь с землёй и водой, пузырился и шипел в лужах. Труба разделилась натрое. На перекрёстке белый луч выхватил из темноты длинные плоские побеги, недавно сброшенные растением и пока ещё сохранившие подвижность. Когда Фрисс проходил мимо, тёмные ленты шевельнулись и поползли к нему, но Речник пинком отшвырнул их к стене.

– Наводятся на тепло и дрожь земли, - шёпотом пояснил сармат, заглядывая в боковой туннель.
– Ну и клубок...

Из каждой пещеры что-то громко шуршало и поскрипывало. На перекрёстке в груде сброшенных и уже подгнивших побегов чернели обглоданные кости - множество мелких и небольшая кучка крупных, среди которых Фрисс разглядел большой рогатый череп.

– Фриссгейн, готовься. Источник излучения - в одном из клубков, - прошептал сармат и направился в боковой коридор. Речник снял бластер с предохранителя и пошёл следом.