Западный ветер

Токацин .

Ещё одна пустая будка, опущенный шлагбаум, тревожно мигающие огоньки на стене. Рельсы оборвались у широких округлых дверей без замков и засовов, раскрашенных в жёлтый и чёрный. Гедимин коснулся плеча Речника и кивнул на истёртые кнопки в стене.

– Подъёмник. Должен работать.

Щелчок кнопки в тишине рудника прозвучал громовым раскатом, Фрисс даже пригнулся и быстро обернулся к пустому коридору, но никто из Серых не прибежал на звук. Двери распахнулись - и сомкнулись за изыскателями, и Речник кожей почувствовал, как толща

земли накрывает его.

– Заклинаний не говори. Мечи не доставай, - Гедимин коснулся сфалта и откинул его подальше за плечо.
– Я здесь безоружен. Если что - разнесёт в пыль.

– Я буду осторожен, - шёпотом пообещал Фрисс. С каждой секундой становилось тяжелее дышать. Подъёмник начал раскачиваться и скрежетать, задевая стены туннеля, потом что-то зазвенело и зажужжало над его крышей, чем дальше, тем громче и назойливей.

– Остановимся, - решил Гедимин.
– Мы уже глубоко. Тысячу лет не заглядывал в рудники...

Чёрно-жёлтые двери снова распахнулись, жалобно заскрипели и поползли обратно, но сармат удержал их и рывком выпрямил перекосившийся подъёмник. Тревожный зеленоватый свет затопил кабину. Истёртые, выщербленные рельсы блестящими змеями легли под ноги. Фрисс шагнул под каменные своды, на красновато-чёрную "почву" ирренциевой шахты. Неприятный свет резал глаза даже сквозь защитное поле.

– Старайся не поднимать пыль, - вполголоса посоветовал Гедимин, ощупывая стену шахты.
– Чистейший ольгит, лучшего и желать нельзя. Только посмотри...

– Это всё ирренций?
– Фрисс осторожно потрогал стену, озарённую неровным белесым сиянием. Мелкие серые кристаллики искрились под пальцами.

– На двадцатую часть, а то и больше, - ответил сармат и спрятал "усы" анализатора.
– Слишком много для меня. Пойдём...

Прямой и широкий туннель лежал перед ними. До первой развилки они шли долго, как показалось Фриссу - бесконечно. Гедимин остановился на перекрёстке и указал туда, куда не вели рельсы. Их, похоже, выдрали из камня - узкие выбоины тянулись по туннелю, и серая пыль переливалась на их дне.

– Брошенная шахта, - сармат потрогал стену, отломил кусок руды и показал Речнику.
– Пустой нералит без прожилок, материнская порода. То, что нужно...

Под его ладонью камень неярко засветился, а потом узкий длинный брусок отделился от стены. Гедимин отрезал ещё один и спрятал под броню.

– Отсюда Серые ушли недавно, сингит ещё не выпал кристаллами, - сказал он, глядя на выбоины, оставшиеся от рельсов.
– Может быть, впереди... Не трогай пыль, Фриссгейн, твоя защита легко плавится.

Речник отступил от тусклой зеленоватой вспышки, опалившей неожиданным жаром. Застоявшийся воздух колыхнулся и снова замер. Он казался густым и тягучим, как болотный ил.

Изыскатели миновали развилку, потом вторую. Выбоины под ногами вдруг пропали, пол стал неровным и колким, свечение - тусклым и прерывистым. Фрисс рискнул поднять фонарь-церит и увидел в его свете серые ветвистые "молнии", выложенные по стенам из мельчайших игольчатых кристаллов.

– Прорастающий сингит, - пояснил Гедимин и накрыл фонарь ладонью.
– Спрячь. Тут что-то не так...

Туннель сузился. Теперь Фрисс ясно видел, что колеи здесь никогда не было, и что ход прорублен очень давно - он успел обрасти кристаллами, как шерстью. Их островки мерцали по всем стенам. Внезапно Речнику показалось, что пол уходит из-под ног, а стены качаются. Он помотал головой и покосился на Гедимина. Сармат придирчиво выбирал самый крупный кристалл из поросли на стене и как будто ничего не заметил.

– Впереди что-то есть, - сказал Речник с тревогой. Сармат кивнул.

– Такие кристаллы не годятся, нужны очень крупные. Мы пройдём ещё немного, знорк. Не отходи ни на шаг!

Стены содрогнулись ещё раз, глухой вой на грани слышимости прокатился по туннелю. Речник невольно потянулся за мечом. Гедимин отломил со стены большую щётку серо-прозрачных кристаллов, окружённых зелёным сиянием, остановился, рассматривая находку, потом быстро прошёл два десятка шагов вперёд - и сдавленно вскрикнул. Фрисс в два прыжка оказался рядом и оцепенел, глядя вперёд, на присыпанную сингитовой пылью прозрачную стену и на то, что колыхалось за ней.

Речник узнал этот вой, взрывающий череп и впивающийся в уши, узнал эту бесформенную, но стремительную и злобную массу. За стеной в бессильной ярости билась эа-форма, огромная, как озеро. Она чувствовала чужаков и всей тяжестью наваливалась на прочный рилкар, оттекала и бросалась вновь... но преграда была выстроена надёжно.

– Гедимин, смотри!
– вскрикнул Речник, вглядываясь в мутно-белесые волны. Кто-то глядел оттуда. Шевелящиеся потёки вдруг сложились в лицо, искажённое от боли и ужаса, и Фрисс встретился с ним взглядом. В следующую секунду он оказался на десять шагов дальше от стены, спиной к ней.

– Беги, знорк, - выдохнул Гедимин, вставая между Речником и прозрачной стеной.
– К подъёмнику, живо!

Фрисс задержался на мгновение и даже открыл рот, но встретился взглядом с Гедимином - и молча побежал к развилке. Даже сквозь тёмный щиток виден был безумный жёлтый огонь в глазах сармата, ещё более жуткий, чем полный боли взгляд бесформенной твари...

Потом Речник долго пытался вспомнить, как выбирался из рудника и мчался под сводами Хельдова туннеля. В себя он пришёл уже на крыше, в центре облака густого раствора меи.

– Гедимин, ты видел...
– взволнованно начал он, высунув голову из облака, но мея вновь его поглотила.

– Нет, - отрезал сармат, и очень долго Фрисс не мог добиться от него ничего, кроме кратких указаний по очистке. Скатав мею вместе с ирренциевой пылью в шарик и забросив его далеко в развалины, Гедимин тяжело опустился на крышу и посмотрел на экран передатчика.