Запах цветущего кедра
Шрифт:
Стас вспомнил ревнивого полковника, но лишь ухмыльнулся про себя и промолчал: мстительное чувство в подземелье угасло.
— Разумеется, если позволят обстоятельства, — поправились она. — В любом случае буду всегда на связи. Рация настроена только на мой канал, нас никто не услышит.
— Добро, — буркнул он и, оставив рюкзак, стал подниматься наверх.
Сам вид подземного жилища выковырнул из памяти слежавшийся ком чувств, пробило в пот и даже одышка появилась, как тогда, на сосновой гриве Сухого залома. На улице он вздохнул свободно и опять ощутил
Матёрая вышла на поверхность, опустив за собой мохнатый от игольчатого подстила, искусно маскирующий люк.
— Пойдём, покажу запасной выход.
Ни договорить, ни показать не успела, в кармане куртки запиликала рация. Связь была громкая, голос полковника под сводами кедрача звучал сварливо, как у кедровки.
— Они развернули лагерь, поставили палатки, — доложил он. — Тревога отменяется, возвращайтесь на базу!
Прозвучало как-то просительно. Матёрая усмехнулась и вызывающе осадила ревнивца:
— Не мешай мне, — подхватила туфли. — Я занята, буду нескоро. Наблюдай за гостями.
Огляделась, не нарушена ли маскировка, и направилась в сторону курьи.
Рассохин слышал, что рация у неё в кармане трезвонит через каждую минуту, но хозяйка упорно не отвечала — испытывала терпение. Можно было представить, как на вышке мечется и переживает Галицын. Потом остановилась, подождала и проговорила благосклонно, дыша в лицо:
— Мне нравится твоя сдержанность, — подала рацию. — Скажи ему что-нибудь. Например, как хорошо нам вдвоём. Ты же злишься на него? Яросвет сорвал экспедицию.
Ей нравилось дразнить и стравливать мужиков. Стас демонстративно и хладнокровно скосил глаз на грудь, едва вмещающуюся в упаковку тонкой блузки и сказал в лицо:
— Одну такую... матёрую я застрелил. Ты слышала.
И прошёл мимо. Хозяйка соблаговолила что-то ответить Птицыну, но Рассохин не прислушивался.
— Я позвала тебя сказать, — она догнала и вдруг заговорила с акцентом, подыскивая слова. — Сказать про твою женщину...
Стас уже забыл о своей предыдущей реплике, показалось, что она что-то знает о Лизе.
— Про какую? — спросил, скрывая настороженность.
— Которую ты застрелил, убил, — на лице её вызрел лёгкий испуг. — Блудницу звали Евгения?
— Её звали Женя.
Она мгновенно сняла с лица испуг, как паутинку, однако при этом всё равно осталась чуть озабоченной — вовсе не той хозяйкой Карагача, в образе которой предстала в первый раз на деревянном островке соры. И обращалась уже ни «ты», как со старым знакомым, что придавало её речи некую интимность.
— Ждала тебя три дня, — призналась Матёрая, — чтобы сказать. И звала... Если ты пришёл сам, значит, действуют мои чары. Пойдём со мной!
6
Машина выехала со стоянки, и феминистка Неволина сделала ему ручкой через боковое стекло. Колюжный ещё некоторое время стоял в лёгком оцепенении и чувствовал, как опускаются плечи и сама собой сутулится спина. Он злился больше на себя, что выглядел перед артисткой оправдывающимся подростком,
С этими же оскорбляющими самолюбие мыслями он добрёл до своей машины, снял с сигнализации, но не сел, а ещё минуту стоял и бесцельно озирался по сторонам. Одухотворённый лекцией Стюарта, народ не расходился, собравшись кучками, что-то обсуждал, и особенно старался длиннобородый эксперт, сплотив вокруг себя десятка полтора восторженных домохозяек. Он тоже узнал Колюжного, раскинул объятья и пошёл навстречу, и тут неожиданно кто-то тронул сзади за плечо, послышался мужской голос:
— Вы не меня ищете?
Это был тот самый рыжий мужчина из зала. Смотрел как-то весело, располагающе и одновременно пытливо, видимо, намеревался познакомиться, чего Колюжный на улице никогда не делал из привычной для бизнеса осторожности. К тому же рыжие у него ещё с детства не вызывали доверия и окончательно достали в Англии, где встречались на каждом шагу. А этот ещё явно сводил веснушки и неудачно: на лице остались расплывчатые пигментные пятна, как у беременной женщины, особенно яркие при заходящем солнце. Эксперт решил, что обознался, и смущённо отступил, а Вячеслав сделал вид, будто не расслышал рыжего, и открыл машину. Тот не отставал, зашёл спереди и нагло облокотился ми дверцу, вызвав уже тихую ненависть.
— Неволина, как всегда, очаровательна! — с завистливым и вдохом оценил он. — Но лучше общаться с ней через кино-экран. По жизни — стерва редкостная, не правда ли? Судя но выражению вашего лица, успели оценить.
Как будто подслушивал и подглядывал за ними в салоне машины!
— Не клевещите на женщину, — назло ему буркнул Колюжный, всё ещё пытаясь уклониться от навязчивого незнакомца.
— Не спешите, Вячеслав Николаевич. У меня к вам поручение... Вы же хотели встретиться с господином Сорокиным? И не смогли отыскать. А хотите получить некоторые консультации относительно этого загадочного гражданина?
Его осведомлённость застала врасплох, и, видимо, на это рыжий и рассчитывал. Отвязаться от него и уехать просто так уже было невозможно.
— Я не нуждаюсь в вашей помощи, — произнес Колюжный и сел в машину.
Рыжий привычным движением вынул красные корочки и раскрыл, ожидая реакции. Вячеслав успел разглядеть герб с орлом, красную надпись «Центр коммуникаций» и прочитать слово «помощник». Далее уже было не интересно: со всевозможными центрами и помощниками ему приходилось сталкиваться так часто, что от подобных удостоверений рябило в глазах. И почти все они просили денег на что-нибудь государственно важное, обещая льготы и покровительство. Кроме того, ненавязчиво требовали образцов готовой продукции его фирмы, однако Колюжный уже это проходил и знал, что всё закончится примитивным мошенничеством.