Запах разума
Шрифт:
А искупаться было бы ещё лучше. Витя сказал, что надо идти по течению ручья - тогда мы, в конце концов, выйдем к реке, в которую этот ручей впадает. Логично. Серёга сказал, что на берегу реки можно встретить рыбаков или ещё кого - да и вообще дойти до какой-нибудь деревни, а Артик сказал, что вовсе не факт, что тут вообще живут люди, и они слегка поцапались, но не так свирепо, как обычно, а просто для проформы.
Мы пошли вниз по течению ручья, и я думал: вот интересно, есть ли здесь люди? А хищные звери здесь есть? И если есть, не нападут ли они на нас? У нас ведь нет оружия, а с голыми руками не очень-то убьёшь тигра, если тут, к примеру, водятся тигры.
По идее, в джунглях им самое место.
И тут на меня напали.
Этот ужас прыгнул на меня с ветки, свисавшей откуда-то сверху, с дерева, наклонившегося над оврагом на манер ивы. Лучше бы тигр, честное слово! Я отшвырнул его в сторону, а сам отпрыгнул в другую и чуть не заорал, как резаный. Меня всего переворачивало и корёжило от того, что я до него дотронулся - такой он был жёсткий, как пластмасса, в жёстких отвратительных волосках, от которых у меня сразу ладони зачесались.
Артик говорит:
– Денис, я понимаю, противно, но ты успокойся. Всё в порядке. Знаешь, на Земле такие большие редко бывают ядовитыми, да и вообще - опасными для людей. Он, наверное, питается яйцами птеродактилей.
А Серёга:
– Не знаю. Выглядел, как ядовитый, - хотя Серёга, по-моему, его толком и не разглядел.
А Витя, который шёл впереди, спросил:
– Что случилось-то, пацаны?
– Он меня не укусил, - говорю.
– Простите, мужики. Просто я их ненавижу, пауков, с детства. Даже маленьких. Не выношу. А этот такой здоровенный - я в жизни таких не видал, разве только - по ящику. Да ещё неожиданно так... тварь такая!
Артик кивнул.
– Серьёзный паук. С мою ладонь, никак не меньше. И волосатый - кто угодно дёрнется, просто инстинктивно.
С ладонь, ага. Со все две ладони не хочешь? Но спорить я не стал. Я только всё время тёр руку об штаны - никак было не стереть ощущение этой мерзости с кожи.
Мы пошли дальше, но теперь мне было ужасно не по себе. Всё время представлялось, что мы устроимся спать под открытым небом - а где ещё-то?
– и громадный паук заползёт на меня. На лицо. Бр-рр! Терпеть не могу!
А Серёга тем временем завёл разговор о еде.
– Мне сильно интересно, что мы тут будем жрать, - говорит.
– Одни ягоды? Ноги протянем.
– А что ты предлагаешь?
– спросил Артик.
– Жареную паучатинку? Так ведь мы не прихватили сковородку. Придётся на прутики нанизывать. Лапки паука гриль, так сказать...
Будь у меня сковородка, я б его ляпнул между глаз. Меня чуть не вывернуло наизнанку. И вообще, чего-то не хотелось есть совсем. Никогда бы не подумал, что могу наесться ягод до отвала - даже животу тяжеловато. И эти двое выясняли, как можно тут охотиться и получится ли рыбу ловить, если мы речку найдём, потом ещё Витька встрял с разговорами о разведении костра трением, и его оборжали - но мне лично было совсем не интересно. Ну просто совершенно был не голоден - и не казалось, что скоро проголодаюсь.
И устал я что-то. Жарко было.
Минут через сорок мы попали на грибное место - но грибы эти глючные стал бы жрать разве что законченный наркот или самоубийца. В склоне оврага обнаружилась такая нишка, шириной метра в три; грибы покрывали её сплошь, как черепица: шляпки, шляпки... А цветом эти шляпки были, как в мультиках рисуют: голубые и светло-фиолетовые, в бледных пупырышках. Ясное дело - местные мухоморы.
Я сказал про мухоморы - и все со мной согласились. А ещё через полчасика впереди будто посветлело, что ли. Осветилось. И Витя сказал:
– Река, пацаны.
Все обрадовались, но как-то вяло. Не так, как я ожидал. Хотя совсем скоро и вправду стало видно: к реке вышли.
Река была неширокая, как шоссе в две полосы. Вода в ней текла совсем тёмная, как крепкий чай, и по ней плыли какие-то лепестки, веточки, щепки... На поверхности то и дело появлялись круги, и Серёга сказал, что это рыба подплывает глотнуть воздуха. Никто не стал спорить.
Там, наверху, когда мы вышли к ручью, все хотели купаться, а сейчас смотрели на реку безразлично. И я тоже передумал. С одной стороны, было душно, да. Но с другой, как-то мне... зябко было с чего-то. В общем, не хотелось лезть в воду, и вообще особенно дрыгаться не хотелось. И потом, тут, у реки, роились какие-то мошки - я подумал, что мокрых они будут особенно жрать, не отмахаешься.
Но Серёга стряхнул с себя кроссовки и комбез и пошёл-таки окунуться. Сперва сказал, что дно песчаное и вода тёплая, потом - что круто, а мы - придурки, а потом махнул туда с головой.
И Артик сказал:
– Кажется, не надо было этого делать.
А Витя:
– Думаешь, тут пираньи есть?
Артик плечами пожал:
– Для счастья и обогащения опытом пиявок хватит.
Но Серёга вышел из воды только минут через пять, счастливый по самые уши без всяких пиявок. И вдруг у самого берега приостановился и выловил светленькую штучку.
– Не, - говорит, - мужики, гляньте сюда! Кукла же, блин! Тут точно недалеко деревня или что! Ребёнок же потерял!
И протягивает нам. Точно, кукла. Пупсик, скорее. Длиной сантиметров десять. Человечек - ручки, ножки, огуречик. Очень всё условно сделано, но узнаваемо. Круглая головка, тельце жёлудем, ручки-палочки, ножки-палочки...
Артик взял пупсика у Серёги из рук, посмотрел - и говорит:
– Не хотелось бы тебя разочаровывать, но это не кукла. И вообще - не творение человеческих рук. Это, я бы сказал, орех. Вроде арахиса. А куклу он напоминает случайно, как корень мандрагоры.
Серёга фыркнул:
– Вечно у тебя всякая мандра на уме! Где ты видал такие орехи? Вон глазки и ротик, блин!
А Артик:
– Наблюдательность делает тебе честь, но это просто царапины и выступы на скорлупе. Вот смотри: это - веточка, на которой орех рос.
И подцепил ногтем то, что мне показалось чубчиком на кукольной головёнке. А это и правда оказалась веточка. С загогулинкой.
Артик между тем повернул эту фиговинку боком - и стало видно такой шовчик, который бывает на арахисе и на грецких орехах между половинками.