Запах разума
Шрифт:
А тут у меня ещё щека начала чесаться. Мы когда в овраг этот спускались, я веткой ободрал до крови, но ничего, даже забыл про неё - а после речки что-то зачесалась. Главное дело, ёлки, чесать-то больно, ранка же! А так свербит - просто всё время думаешь о ней.
Дома я бы йодом залил или спиртом. А тут - как? Костёр разжечь и прижечь, нет? Чтобы потом ходить с фуфлом в полморды? Ну ёкарный бабай...
А если заражение?
Задница какая...
А идти то легко, по песку, по кромке воды, то - заросли начинаются, берег поднимается, приходится проламываться через все эти ветки. Кой-где - колючие. Иногда какими-то тросами зелёными всё запутано, блин, не продраться. Приходится обходить. Не так утомительно, как раздражает. А над водой летают эти штуки зубастые, которые вместо птиц. Орут, пищат. Ни одной нормальной птицы тут не видали, только эти. Километров пять прошли против течения - и одни ящерицы с крыльями. И мне в деревню уже слабо верится. И раньше-то...
Да ещё и пожрать бы не мешало, а Витёк был против, чтобы сейчас тут рассупониваться, рыбу ловить и всё такое. Он всё думал, что можно до вечера попасть в рыбацкую деревню к индейцам. А Динька с Артиком заявили, что им есть неохота - малоежки, подумаешь. А мне хотелось. У меня так крутило в желудке от этих ягод и тянуло... в общем, хорошо бы добыть что-нить существенное, блин. Чтобы брюхо успокоилось.
А тут Динька говорит:
– Смотрите, мужики, щётка в песок закопана.
Артик ногой потыкал - а щётка зашевелилась, ёлки! Гляжу - блин!
Мохнатый рак.
Жестяк.
Я его схватил за спину - громадный, в длину - сантиметров тридцать есть, клешнястый, щёлкает, усы, и весь, главное дело, шерстью покрыт! Сверху на панцире - мех, блин! Торчит вверх, как щётка, действительно. Прям весь в шерсти, жёсткой такой, как на малярных кисточках. Но брюхо - почти как у нормального рака, лапки там...
Я говорю:
– Мужики, живём. Тут можно раков наловить, как нефиг делать!
– и показываю.
И вдруг Динька бледнеет, сгибается и начинает блевать. Ягодами. Ох, ты ж, думаю...
Это, я думаю, уже не от ТПортала. Это - от ягод, сука... И мужики на него смотрят с таким пониманием, что мне делается совсем фигово.
Артик говорит:
– Денис, очень плохо?
– а сам тоже сбледнул с лица.
А Динька - в слезах и соплях, в поту - глядит и говорит:
– Устал очень. Я посижу?
И Витёк вздохнул и грит:
– Ну всё. Пришли. Привал, салаги.
Смотрю, не до рака им, блин. И мне чего-то тоже не до рака. В желудке крутит, я ж тоже эти ягоды ел, ёлки! Ещё побольше съел, чем Динька... Ну, думаю, трындец мне.
А Динька на валун сел - и вид у него стал такой... полумёртвый. Жесть. Артик его голову потрогал и говорит:
– Жар у него. Не знаю, в чём дело: расстройство желудка, инфекция, отравление - но это, похоже, серьёзно. Что будем делать?
– Что, - говорю.
– Костёр разводить. Витёк пусть уже начинает тереть что-нить, а я попробую своим методом. А ты держи рака.
Артик на меня смотрит, как в ступоре:
– Что?
– Рака, - говорю, - держи, козлище. Чтоб не уполз. Он пригодится.
Лыбится, как параша, блин. Но взял.
А Витёк говорит, хмуро:
– Чё мне тереть? Холку тебе натереть, чтоб ты не гнал? Сам и три, раз такой крутой.
– Тереть, - говорю, - не в моих привычках. Это ты хотел чё-то трением добывать, ёлки. Вот и валяй. Если умеешь, надо же попробовать, у меня может и не получиться.
Ну что. Посмотрел он на эти палки, на всю эту фигню, которая из песка торчала там и тут - и говорит:
– Вообще-то я, как бы, не тёр никогда.
– Начать, - говорю, - никогда не поздно.
Нефиг выпендриваться, думаю, командир хренов.
А Артик, блин, с раком в обнимку, как полное мудло, смотрит на это дело скептически. А рак шевелится и клешнями щёлкает. И Динька, как ему рак попадёт в поле зрения - так снова зеленеет; видно, что еле удерживается.
Витёк грит:
– Артик, убери уже этого дурацкого рака куда-нибудь, а то Диньке худо от него, - а я:
– Ты чё! Раки - они полезные. Погодьте, сейчас мы костёр разведём, - сам, тем временем, смотрю вокруг и под ноги, камешек присматриваю. А камешков не то, чтобы много, блин. Песок. Но есть.
Артик говорит:
– Если вы разведёте костёр, будет великолепно. Мы вскипятим воду.
– Угу, - говорю.
– В пригоршне, блин.
Опять лыбится. Вот раздражает меня, ёлки, до невозможности! Всё, вроде, понимаю - но бесит, хоть ты что! Пидорская манера, нестерпимая совершенно. Удавил бы.
– Мы могли бы вскипятить воды в ямке, - говорит.
– Раскалёнными камнями. Не слишком гигиенично звучит, но это, мне кажется, лучше, чем пить воду прямо из реки.
И не поспоришь, сука... всё логично.
Вот умный мужик вроде... не был бы таким мудаком - цены бы не было...
И я стал пробовать камешки.
Испытатель N25
Рак меня всё-таки ущипнул. Я не уберёгся.
Забавно... я где-то, вроде бы, читал о шерстистых раках - но совершенно уверен: это существо не напоминало фотографию к той статье. Строго говоря, я даже не уверен, что оно было раком.
Его и вправду покрывала короткая жёсткая щетина, торчащая вверх и придававшая животному сходство с самоходной платяной щёткой. Без щетины, лишь хитином, гладким и плотным, как пластмасса, обходились только клешни, скорее, скорпионьи, чем рачьи, и хвостовой плавник в три широких лопасти. У наших раков глаза на стебельках, у этого - фасеточные, как у мухи или стрекозы. В животе и лапках мне тоже мерещилась какая-то неправильность.
В общем, мне казалось, хоть я и не делился этими мыслями с ребятами, что это существо - не рак и не ракообразное, а личинка какого-то очень крупного насекомого. Вроде ручейника или личинки стрекозы, только переросток.
Есть это создание мне совершенно не хотелось. Я обвязал его парой тонких лиан, гибких, как бечёвки - в процессе он ущипнул меня за руку - и подвесил к ветке кустарника, растущего у воды. Пусть Калюжный сам убедится в пищевой ценности этого существа, если ему так важна его первая охотничья добыча.