Запах разума
Шрифт:
Но хоть тошнить перестало, только знобило. И страшно было очень, если честно. Потому что ночью бродят хищники, а у нас всего оружия - только Серёгин ножик и палка эта. И против медведя или тигра этот ножик - всё равно, что его вообще нет, а про палку я вообще молчу. В общем, нас бы съел любой, кто захотел бы. Как тех негров, к которым леопарды приходят в хижины, где те негры живут, и едят их прямо там.
Да ещё местные комары кусались, как дикие звери. И этот огонёк... Я не знаю, мне не понравилась эта идея. Пусть я буду трус или кто - но мне тут нравилось всё меньше и меньше. И около этого огонька могли бы оказаться какие-нибудь... в общем, люди тоже бывают разные, если там есть люди. И вряд ли они понимают по-русски, и могут начать, скажем, стрелять из ружей только потому, что решат про нас что-нибудь плохое. Что мы - пришлые уголовники из леса, к примеру.
И я хотел проследить за Витей и Артиком, как они идут, но у Артика скоро погасла палка, которую он поджёг на конце - и они пропали в темноте с концами. А у меня опять начало крутить и тянуть в животе, и было прямо-таки тоскливо - от этого кручения и от страха. А они надолго ушли.
А Серёга сперва палочку строгал - он уже две палочки заточил, как карандаши, и третью затачивал - потом бросил, достал свой орех человекообразный и стал в нём дырочки проковыривать повиднее в свете костра. Веток подбросил, чтобы было светлее. Мне тоже хотелось чем-нибудь себя занять - и я стал искать на небе Большую Медведицу.
Но со звёздами творилось что-то не то, как и с лунами. Может, тут у них, на их планете, и не было видно никакой Большой Медведицы, и Полярной звезды я не нашёл - какая-то большая белая звезда сияла прямо над верхушками деревьев, но она, по-моему, была не Полярная.
Потому что, если судить по закату, она была не на севере, а на юго-западе.
Зато я вдруг увидел, как между звёзд движется огонёк. Маленький, белый. Самолёт летит, ёлки-палки! Самолёт! Ну, или вертолёт, может быть - но, скорее, самолёт: высоко, гула не слышно.
– Серёга!
– говорю.
– Смотри!
Он головой закрутил: "Где? Где?" - а я тычу пальцем в небо:
– Да вон же!
– и Серёга только присвистнул.
– Ох, ты ж, блин...
– и как завопит!
– Мужики!
– орёт.
– Смотрите вверх! Эй! Вверх смотрите!
Тут до меня дошло. И я заорал:
– Смотрите вверх! Мужики!
Должны они это увидеть! Может, это и не Земля, но цивилизация тут есть, люди тут живут! Самолёты строят, летают на них!
От наших воплей все лесные шорохи как-то отошли в тень. По-моему, даже комары переполошились и разлетелись. Если нас какой-нибудь хищник и выслеживал, то, я думаю, ломанулся подальше от нестерпимого ужаса. И кто-то из наших покричал оттуда, где фонарь.
Я как-то сразу успокоился и развеселился. Фонари, самолёты... нормальная цивилизованная страна. Подумаешь, две луны!
И тут вдруг Серёга сказал:
– И чё мы разорались, как идиоты?
– Так люди!
– говорю.
Смотрю на него - а у него лицо... худо ему, в общем.
– Динька, - говорит.
– А с чего мы взяли-то, что они - люди, если мы, бляха, на Марсе или где там? А если это не самолёт, а ихняя летающая тарелка?
И меня накрыло. Точно же!
А Серёга говорит мрачно:
– Поймают нас - и сдадут в лабораторию для опытов. А может, и не будут ловить, а сразу макнут - им и потрошёные тушки на опыты сгодятся.
И тут всякая дрянь как полезла мне в голову! Чужие! Хищники! Инопланетяне, у которых пасть не поперёк, а вдоль башки, как в "Ловце Снов"! Серые! Зелёные! Со щупальцами!
Хорошо ещё, что мы услыхали, как парни бегут по песку - почти по воде, судя по звуку. Живы, по крайней мере.
Выскочили из кустов на наш пляжик. И Витя сразу спросил:
– Чего орали?
И Серёга сказал, уже совсем другим тоном:
– Самолёт видели, - но они, вроде, не так уж и удивились. Они были чем-то страшно озабочены.
Артик подошёл к костру и вытащил сук, горящий на конце - а я увидел на его белой брючине какие-то тёмные полосы.
Пригляделся поближе - и меня немедленно снова скрутило.
Это были пиявки. Три штуки, каждая длиной сантиметров по двадцать и толщиной в палец - но раздувались на глазах. Артик ткнул одну головешкой, она зашипела и отвалилась, а белая ткань сразу стала красной.
Через секунду уже все смотрели, как Артик отцепляет пиявок. Отцепив последнюю, он задрал мокрую брючину. В его ноге остались три дырки, каждая - с булавочную головку, и кровь текла струйками.
Серёга присвистнул сквозь зубы:
– Вот же с-сука...
– Ах, ты ж... Кассандра...
– сказал Витя с досадой, но как-то печально.
– Про себя предсказывать не можешь?
– Я контролировать предсказания не могу, - сказал Артик с напряжённым лицом, зачерпнул листом остатки кипячёной воды из нашей ямки и вылил на ногу. Я видел, как ему мерзко.
– Больно?
– спросил я совершенно некстати.
– Не очень, - сказал он и вылил ещё воды.
– Они, похоже, выделяют в кровь обезболивающие вещества и антикоагулянты.
– А эти анти - это что?
– спросил Сергей.
– Мешают крови свёртываться и помогают гадам вкусно питаться, - сказал Артик и попытался улыбнуться.
– Видишь - не останавливается... Вот же чуял я, что тут есть пиявки...
– Как они прокусили штанину?
– спросил Витя.
Артик сорвал ещё один лист и подобрал дохлую пиявку. Меня передёрнуло от гадливости.
– Вот смотри, - сказал Артик каким-то научным, слишком спокойным голосом, как диктор по телевизору, - они отличаются от земных пиявок. У них - хоботки, рты, скорее, как у земных комаров, чем как у земных червей... заострённые на конце. А вокруг хоботка у них - присоска, вот она. Прокололи ткань - и присосались к коже. Ты видишь, как они высоко прицепились? Они сидели на ветках кустарника, а не в воде и не на земле, - но тут ему, похоже, стало нестерпимо, и он зашвырнул листок с пиявкой в кусты.
– Теперь заболело... Как мне остановить-то... Сильно течёт.