Запертая комната. Убийца полицейских. Террористы
Шрифт:
Мальмстрём и Мурен сели за единственный свободный столик; хотя в зале было человек двадцать, не больше, казалось, что бар битком набит. Все посетители были мужчины, слабый пол представляли только девушки за стойкой.
Одна из блондинок подошла к их столу и наклонилась так, что они увидели ее большие розовые соски и ощутили малоприятный запах – пота и духов. Получив свои напитки – Мальмстрём заказал «буравчик», а Мурен виски «Шивас» безо льда, – они попытались определить, кто же тут Хаузер. Они понятия не имели, как он выглядит, знали только, что он натуральный бандюга.
Мальмстрём первым его заметил.
Он стоял у другого конца стойки, одетый в замшевый костюм песочного цвета. В уголке рта – тонкая сигара, в руке – стаканчик виски. Высокий, стройный, плечистый, густые баки, темные волосы, вьющиеся на затылке, редеющие на макушке. Вылитый Шон Коннери… Опираясь на стойку, он небрежно бросил что-то девушке, которая заговорила с ним, пользуясь свободной минуткой. Она восторженно глядела на него и игриво хихикала. Поднесла руку к его сигаре и легонько стукнула по ней пальцем, так что длинный столбик пепла упал ей на ладонь. Он и виду не подал, что заметил ее жест. Постоял, опрокинул стаканчик и взял другой. Каменное лицо, холодный взгляд серых глаз устремлен в пространство над локонами химической блондинки… Ее он просто не замечал. Не человек – кремень. Даже Мурен смотрел на него с легким почтением.
Они ждали, когда он обратит на них внимание.
В это время к ним подсел коренастый коротыш в мешковатом сером костюме и белой нейлоновой рубашке с бордовым галстуком. У него было круглое, гладко выбритое румяное лицо, короткие волнистые волосы с косым пробором, за толстыми очками без оправы поблескивали голубые, словно фарфоровые, глаза.
Мальмстрём и Мурен равнодушно глянули на него и снова уставились на Джеймса Бонда у стойки.
Коротыш тихо сказал что-то мягким голосом, однако они не сразу осознали, что он обращается к ним, и прошло еще какое-то время, пока друзья уразумели, что именно этот херувим, а не хват у стойки – Густав Хаузер.
Через несколько минут они покинули бар «Магнолия» и направились к Хоффу.
Хаузер, в мятой шляпе и длинном, до земли, темно-зеленом кожаном пальто, решительно вышагивал впереди; Мальмстрём и Мурен смущенно следовали за ним.
Хофф, весельчак лет тридцати, принял гостей в кругу семьи, состоявшей из жены, двух детей и таксы. Позднее четверо мужчин пошли в ресторан, чтобы за изысканным ужином потолковать о своих делах. Оказалось, что Хофф и Хаузер – стреляные воробьи и обладают полезными специальными познаниями. К тому же оба после длительного тюремного заключения истосковались по работе.
Проведя три дня с новыми компаньонами, Мальмстрём и Мурен уехали домой, чтобы продолжить подготовку к операции. Немцы обещали не подкачать и явиться своевременно.
В четверг, шестого июля, будут в условленном месте. Они прибыли в Швецию в среду.
Утренний паром из Драгёра [34] доставил Хаузера с его машиной в порт Лимхамн [35] . В двенадцать часов он должен был встретить на пристани Шеппсбрун Хоффа, который плыл на пароходе Эресундской компании «Авессалом».
34
Драгёр – порт в Дании, пригород Копенгагена.
35
Лимхамн – шведский порт, пригород Мальмё.
Хофф никогда не бывал в Швеции. Он не видел шведских полицейских; может быть, поэтому его прибытие носило несколько сумбурный характер.
Сойдя по трапу на пристань, он увидел шагающего ему навстречу человека в форме. «Полицейский!» – пронеслось у него в голове. Операция провалилась, сейчас его схватят… Что делать?
В эту минуту он увидел сидящего за рулем машины Хаузера, молниеносно выхватил пистолет и направил его на озадаченного таможенника, который шел на «Авессалом» проведать свою подружку, работающую там в кафетерии. Прежде чем кто-либо осознал, что происходит, Хофф перемахнул через изгородь, отделяющую пристань от тротуара, юркнул между двумя такси, одолел прыжком еще одну изгородь, вильнул за тяжелый грузовик и нырнул в машину Хаузера, все еще держа наготове пистолет.
Хаузер уже распахнул дверцу и включил скорость. Как только Хофф плюхнулся на сиденье, он выжал до отказа газ, и машина скрылась за углом так стремительно, что никто даже не успел приметить ее номер.
Хаузер остановился лишь после того, как убедился, что их не преследуют.
16
Известно: где одному повезет, другого подчас ждет осечка, так что в итоге удача и неудача уравновешиваются.
Мауритссон зигзагов не любил и предпочитал ничего не оставлять на волю случая. Во всех своих предприятиях он тщательно страховался, и благодаря разработанной им системе нужно было прямо-таки невероятное стечение неблагоприятных обстоятельств, чтобы сорвать его планы.
Конечно, совсем без неудач не обходилось, но при этом страдал только его карман. Так, несколько недель назад один на редкость неподкупный лейтенант итальянской пограничной службы наложил арест на целый грузовик с порнографической продукцией, однако никакие следователи не смогли бы превратить этот грузовик в улику против Мауритссона.
Правда, месяца два назад с ним произошел один непостижимый случай. Но и тут все обошлось благополучно, и Мауритссон не сомневался, что на много лет застрахован от повторения таких неприятностей. Он по праву считал, что шансов угодить в кутузку у него не больше, чем надежды угадать тринадцать номеров в спортивном тотализаторе.
Мауритссон не жаловал праздности, и на среду у него была намечена достаточно насыщенная программа. Сначала надо было получить на Центральном вокзале посылку с наркотиками и доставить ее в один из боксов камеры хранения на станции метро Эстермальмсторг. Потом передать ключ от бокса некоему лицу в обмен на конверт с ассигнациями. После этого наведаться по адресу, куда поступали таинственные письма для Мальмстрёма и Мурена; его несколько раздражало, что он никак не может распознать отправителя. Затем – поход в магазины за трусами и прочими заказами. Последним пунктом программы значился очередной визит в дом на скале Данвик.
Наркотики – амфетамин и гашиш – были искусно запрятаны внутри сдобной булки и куска сыра, которые лежали в обычном пакете вместе с другими, абсолютно невинными продуктами.
Мауритссон уже забрал товар на вокзале и стоял у перехода – ординарный человечек с располагающей внешностью и с бумажным пакетом в руке.
Рядом с ним в толпе стояли: с одной стороны пожилая женщина, с другой – девушка в зеленой форме – волонтер-дежурный. Метрах в пяти от перехода на тротуаре томились два полицейских – руки за спину, на лице тупая важность.