Записки арбатской старухи
Шрифт:
На даче Пая иногда водила меня в кино, которое меня не очень занимало. Самое интересное было после сеанса: около кинотеатра продавали мороженое, и Пая мне всегда его покупала. Мороженое «формовали» в круглом станочке с выдвижным дном между двумя вафельками. До сих пор кажется, что вкуснее его не пробовала.
В 1939 г. родители решили не снимать дачу и вместо этого поехать в Крым. Мама любила восточный Крым. Как раз в этот год папа должен был ехать работать на Карадагскую биостанцию. Поэтому решили, что мы с мамой поедем в Феодосию, а потом папа нас заберет на Карадаг. В Феодосии жила мать дяди Коли Кухаркова. Она жила с семьей дочери в собственном домике на окраине города, дальней от моря. Дом стоял на склоне невысокой горы, где лепились еще и другие дома с двориками. У бабушки было хозяйство – куры, поросята, маленький огород. Двор
Но наш отдых сразу не задался. Вдруг я разучилась глотать пищу и безуспешно жевала ее во рту к отчаянию мамы. Виноград тоже не могла есть, т. к. косточки и шкурки застревали у меня в горле, и я давилась. Мама не знала, что со мной делать, плакала, поила виноградным соком, а я худела. Но мама заболела москиткой (вид малярии) с высокой температурой. За мамой стала ухаживать хозяйка, а меня препроводили к бабушке Кухарковой. У нее был внук Толик моего возраста, с которым мы подружились, и все мои проблемы с глотанием улетучились. Бабушка только успевала нас кормить, а мама через несколько дней поправилась.
С Толиком мы любили смотреть по сторонам из-за тына и выдумывать всякие страшные истории, которые друг другу рассказывали. С нашей горы была видна часть порта, и Толик знал, какие корабли – сухогрузы, какие – танкеры и какие – военные. Он следил за состоянием порта на случай вторжения врагов и предупреждал меня об опасности. Под нашей горой находилось русло давно высохшей реки, и на нижней части склона было заброшенное татарское кладбище со старыми памятниками. Люди сбрасывали в долину помои и мусор. Место считалось нечистым, и детям ходить туда запрещалось. Мы населили это кладбище страшными зверями, которые выходят ночью и воют на разные голоса, и разбойниками с длинными ножами. Нужно заметить, что по ночам с кладбища действительно доносился вой шакалов, которые забегали туда на запах помойки. А по горам на закате солнца мимо нас прогоняли стада овец. Иногда их было так много, что все вершины гор были покрыты овечьими головами, и казалось, что горы двигаются.
Мы с Толиком любили сопровождать бабушку на базар. Она плыла впереди нас в своих широких юбках с корзинкой в руках, которая на рынке наполнялась овощами. В заключение бабушка покупала курицу со связанными ногами и несла ее вниз головой. Мы следили, чтобы курица не улетела и при этом играли в придуманную нами игру «в тюрьму». Бабушка делала вид, что не слышала наших разговоров и шла молча. Но видимо она сказала маме, потому что мама провела со мной беседу на эту тему, которую я излагаю отдельно (Приложение: «Игра в тюрьму»).
Феодосия – город древней истории, восходящей к античной Греции. В ней оставили свои разрушительные следы скифы, турки, византийцы, а с XIII века там поселились генуэзцы. Она называлась Кафа (или Кефе) и была крупным торговым центром Крыма, где продавали рабов, шелка, ковры, пряности и многое другое. Порт Феодосии-Кафы был ее сердцем, поэтому каждый житель города, даже самый маленький, с утра смотрел на корабли порта, чтобы понять, как обстоят дела. Толик справлялся с этими обязанностями. Генуэзцев беспокоили нападения кипчаков и татар, и они построили Генуэзскую крепость, остатки которой сохранились до сих пор. Мы с мамой ходили смотреть эту крепость. Мама восхищалась, а я с трудом отличала стены башни Константина от окружающих гор. Мы ходили на городской пляж, купались, а на обратном пути заходили поесть и отдохнуть в кафе. Путь домой был неблизкий, все время в гору.
По дороге мы как-то зашли в музей Айвазовского. Я была потрясена его маринами и каждый день просила маму идти в музей. Я подходила к экскурсоводу, ведущему экскурсию, вкладывала свою ручку в его руку и шла рядом с ним до самого конца экскурсии. Все поражались моему вниманию, с которым я рассматривала картины много раз и всякий раз слушала объяснения с неизменным интересом. Вскоре все работники музея узнавали и приветствовали меня, как постоянного посетителя. Больше всего с того далекого детства мне запомнились две картины. Одна называется «После кораблекрушения». На спокойной воде, освещенной солнцем, под голубым небом плавают обломки корабля, бочки. На некоторых обломках лежат утомленные люди, неизвестно живые или мертвые. Эту картину я нашла в каталоге. А другую – нет. Это
В приморской части города самым красивым зданием была дача Стамболи. Этот дворец в мавританском стиле построил для себя табачный торговец перед самой революцией. Мы всегда останавливались перед ним и любовались необычной сказочной архитектурой. До войны, кажется, во дворце был санаторий, во всяком случае, вход внутрь был запрещен.
Как-то раз на пляже появился папа в дорожном пыльнике с капюшоном. Он приехал с машиной, которая везла оборудование на Карадагскую биостанцию, и должен был забрать нас с собой. Мы быстро собрались и ехали всю ночь. Машина ломалась, шофер ругался, папа нервничал. Приехали на станцию под утро, и перед глазами открылась дивная картина: перед нами внизу было спокойное море, а из моря недалеко от берега поднималась скала в виде арки. Скала называлась Золотые ворота и действительно казалась золотой в лучах утреннего солнца. А за нашей спиной над морем поднимался могучий Карадаг – древний вулканический массив. Это – самое красивое место Крыма. Горный массив и прилегающая часть побережья были природным заповедником, которым ведала биологическая станция. Станция в то время только развертывала свою работу.
Мы поселились в домике на скале. Папа рано уходил собирать материал. Они выходили в море на маленьком катере «Смело» и собирали морской планктон. На станции образовалась веселая компания отдыхающих взрослых и детей. Днем мы бежали на пляж в Сердоликовую бухту. Там нужно было перебирать камушки и искать сердолики. Я собирала каждый день много камушков, но все оказывались негодными. А мама нашла один настоящий сердолик цвета сырого мяса, который долго жил в моих игрушках. Мы купались, валялись в горячем песке и превращались в песчаные фигуры. Иногда со взрослыми ходили на экскурсию на Карагач. Тропинка вверх была извитая, и на ее поворотах глазам открывались чудные виды на море и большие скалы. А потом мы оказывались в страшноватом волшебном краю, где горные склоны были усеяны пещерами, а перед пещерами стояли странные фигурки не то людей, не то зверей. Это были куски скал, выветренные временем, а пещерный город назывался «Мертвый город». А потом мы уже с трудом доползали до скалы Чертов Палец и смотрели вниз на Коктебельскую бухту. В горах мы слушали знаменитое Карадагское эхо, которое много раз повторялось, так что становилось не по себе.
Мы столовались у хозяйки, живущей в собственном домике недалеко от станции, которая готовила на всю компанию. Вечером собирались все жители станции и долго сидели за столом за веселой беседой. Путь в столовую лежал мимо виноградников, которые охранялись бородатым сторожем-татарином в чалме. Он не говорил по-русски и мы, дети, его боялись. Но как-то увидели, что он сидит под виноградным кустом и манит нас рукой. Мы боязливо подошли, и он одарил каждого большой кистью винограда. И так он делал каждый раз, когда мы шли мимо на обед или на ужин.
В своей жизни я много раз бывала в Крыму и на отдыхе, и в командировках. Но ни одна поездка не оставила у меня такого глубокого душевного отклика, как это наше давнее путешествие в Феодосию и на Карадаг. Всегда вспоминаю его, когда читаю Волошина или смотрю его картины: благословенная древняя Киммерия, освещенная солнцем.
Школа
Детство кончилось, пора было идти в школу. Папа выбрал для меня одну из лучших московских школ – 110-ю (в Мерзляковском переулке). Школой руководил знаменитый в то время педагог Иван Кузьмич Новиков. Он был академиком Академии педагогических наук. Школа была образцовая, и в ней учились дети интеллигенции и членов правительства. Не знаю, в чем состояла система обучения И. К. Новикова, но в учебниках педагогики его имя упоминалась наряду с Макаренко. Папа ходил к И. К. с просьбой принять меня в школу, а потом мы с мамой ходили туда сдавать испытания. Я все выдержала и была принята. В школе были строгие порядки: никому никаких поблажек. Особое внимание обращалось на внешний вид – чтобы ногти, руки и уши были чистыми, а воротник правильно застегнут. И. К. стоял на площадке между первым и вторым этажом, и все мы трепетно проходили мимо него. Нерях останавливали и отправляли в санитарную комнату мыться и приводиться в порядок.