Застывший огонь
Шрифт:
В коридоре начали появляться люди. Они взволнованно говорили, перетаскивали тела и клали их на носилки.
Пару раз к Шварцу подходили обеспокоенные медики, но он отвечал, что с ним все хорошо, а сам продолжал сидеть возле стены, глядя на труп келлармона.
Проходившие по коридору санитары были вынуждены обходить поверженного монстра, но сказать что-либо доктору Шварцу никто не решался.
Наконец спустя полчаса, когда все раненые и убитые были убраны, к Шварцу в сопровождении нескольких сотрудников подошел начальник охраны Тэд Джонсон.
— Как вы себя чувствуете, Вилли? Шварц приоткрыл глаза и, увидев Джонсона, слабо улыбнулся:
— Все окей, Тэд.
— Этого зверя нужно убрать, Вилли, он не может здесь валяться вечно.
— Да, конечно. Забирайте… — согласился доктор.
Он поднялся на ослабевших ногах и, взглянув на тело келлармона еще раз, заметил на затылке монстра блестящий предмет.
— Одну минуту, ребята, — остановил он охранников, которые начали переворачивать тело на носилки.
Пачкая пальцы в крови, Шварц снял металлическую пластинку и после этого кивнул охранникам. Они дружно потянули, и тело келлармона тяжело перекатилось на носилки.
— Трубы могут не выдержать, сэр, — сказал один из охранников.
— Выдержат, — уверил его Джонсон. — Они рассчитаны на полтонны.
Шестеро мужчин взялись за ручки и подняли груз. Носилки действительно прогнулись едва ли не до самого пола, но выдержали. Длинные руки келлармона свесились вниз и поволочились по ковру.
Доктор смотрел на эти огромные кисти, пока вся процессия не скрылась за углом. Затем Шварц разжал ладонь и взглянул на металлический предмет. Это был программатор. Организм келлармона отторг его.
«Этого не должно было произойти, ведь программатор нес информацию именно о келлармоне. Организм зверя не мог отторгнуть свою собственную модель…» — глядя на пластинку, рассуждал доктор Шварц.
— Вы не могли бы отойти в сторону, сэр?
Шварц очнулся от своих мыслей и увидел, что в коридор пришли уборщики. Они лили на пол моющие средства и вовсю орудовали щетками.
«И завтра уже ничто не напомнит о разыгравшейся здесь трагедии», — пронеслось в голове у Шварца. Под словом «трагедия» он подразумевал гибель келлармона, но никак не убитых охранников и сотрудников центра. О них доктор Шварц просто не думал. Его занимали Другие проблемы.
— Вы отойдете в сторону или так и будете здесь стоять? — уже с нажимом напомнил о себе уборщик.
— А? — очнулся Шварц. — Да-да, пожалуйста.
Выбрав наконец направление, он пошел в лабораторный бокс, однако, вспомнив, что бокс разрушен, повернулся и пошел обратно.
«Пойду в кафе. Там сейчас народу мало…»
Когда Шварц во второй раз прошел мимо знакомого уборщика, тот только покачал головой.
«Итак, что же побудило организм отторгнуть программатор? — продолжил рассуждения Шварц. — Я перестроил органику, я заменил генетический код. Но что осталось? Что вытолкнуло эту железку?..»
Интуиция подсказывала доктору Шварцу, что он не учел некую присущую человеку субстанцию, которая осталась
«Но как же тогда наука? Как же выводы серьезных ученых? Выходит, все это…»
«Дерьмо…» — подсказала интуиция.
— Да. Дерьмо, — произнес Шварц ключевое слово, затем отшвырнул программатор и вошел в кафе.
40
Как Фрэнк Горовиц и опасался, лейтенант Тито Гиршем оказался коварным сукиным сыном. Он смотрел на Фрэнка исподлобья и внимательно следил за реакцией своего подопечного на задаваемые вопросы. Собственно, задавать вопросы лейтенант уже не имел права. Следственная часть официально закончилась, и теперь Рэй Кертис проходил инструктаж. Но инструктаж проводил именно Гиршем.
Отсутствие на допросах лейтенант компенсировал множеством лишних вопросов, которые он задавал Фрэнку сверх программы инструктажа.
— Итак, повторите свой адрес,
— Я буду снимать комнату у вдовы Консератос, в доме пятьдесят четыре, на улице генерала Йорка.
— Куда вы пошлете пароль с извещением, что благополучно устроились?
— Абоненту, находящемуся на Любице, 2–34–345–678.
— Какие еще номера вы знаете?
— Сэр, все это я уже отразил в своих показаниях… — заметил Фрэнк.
— Как вы оповестите нас, если Янг Бристоль выйдет на связь?
— Окно моей комнаты выходит в сквер, и я поставлю на подоконник старый керамический кубок, — четко ответил Фрэнк заученный урок.
Лейтенант обмахнулся платком и, встав со скрипучего стула, прошелся по комнате. От его солдатских ботинок на полу оставались пыльные следы… Инструктаж проходил в одной из явочных городских квартир, которую, похоже, никто никогда не убирал.
Гиршем остановился возле окна, отвел в сторону тяжелую портьеру и выглянул на улицу. В образовавшуюся щель проник солнечный луч и высветил тысячи кружащихся в воздухе пылинок.
— Запомните, Кертис, — не поворачиваясь к Фрэнку, заговорил лейтенант. — Вы обвели вокруг пальца капитана Лейбдорфа и майора Сайкса, но меня вам провести не удастся…
— О чем вы, сэр? — изобразил непонимание Фрэнк.
— О том самом, — угрожающим тоном ответил Гиршем и вернулся на свой скрипучий стул. — Я лично допрашивал этого болвана Рорди. Такие, как он, ломаются сразу. Но я забил его до смерти, а он все повторял: «Я никакой не казначей, я ничего не знаю, это все он…» Рорди имел в виду вас, Кертис. Или как вас там на самом деле?
— Я и не отрицал, что сам передал Рорди бриллианты, — невозмутимо ответил Фрэнк. Весть о том, что Рорди мертв, придала ему уверенности.
— Ладно, — махнул рукой Гиршем, — не будем об — этом. Тем более что сбежать с Хингана вы все равно не сможете, Кертис.
— Я не собираюсь никуда бежать, сэр, — возразил Фрэнк.
— Не сможете, — будто не слыша Фрэнка, продолжал лейтенант, — потому что сюда прибывают не десятки судов в день, а всего лишь семь-восемь в месяц, на одну-единственную площадку.