Застывший огонь
Шрифт:
Сначала он хотел вернуться в лабораторный бокс, но потом передумал и отправился в морг. Доктор хотел еще раз осмотреть экспонат № 38. Под этим номером числился образец, погибший вследствие неудавшегося эксперимента.
Шварц помнил, как стабильно шел процесс мутаций, но в последний момент контроль над объектом был потерян. Его поведение стало поведением обычного зверя, то есть полностью соответствовало принятому обличию.
«Ах, неужели этот Смышленый так и останется моей единственной удачей?..» — вздохнул Шварц.
— Привет, док, — поздоровалась Барбара Шин.
— А…
«Может, я уже старый?.. — подумал Вилли Шварц, — Да нет, мне только тридцать шесть, а это не считается старостью. Скорее всего, я трудоголик или… сумасшедший. Да, просто сумасшедший. Ведь только сумасшедший получает удовольствие от созерцания удавшегося тела келлармона или сцификса, от вида их жутких мускул и острых клыков».
36
Ночь пришлось провести в густых ветвях какого-то хвойного дерева. Его длинные, похожие на иголки листья издавали сильнейший сосновый запах. Ночью запах усилился, и Мэнсон подозревал, что именно из-за резкого аромата его сон был обрывками разносерийных кошмаров. То погони неизвестных чудовищ, то бесконечные падения в пропасть, то жуткая гибель от яда лесных муравьев.
Всякий раз приходя в себя после очередного кошмара, Джеф вспоминал, что он сидит на дереве на высоте пятнадцати метров от земли. Нельзя сказать, чтобы это успокаивало, но все же приводило мысли к какому-то упорядоченному течению и возвращало Мэнсона из царства снов в мир суровой реальности.
Ранним утром, поняв, что забыться больше не удастся, Джеф начал осторожно спускаться вниз. За ночь какой-то зверь съел последние несколько метров лиан, и для приземления пришлось искать другой путь.
Наконец спуск благополучно завершился, и, ощутив под ногами земную твердь, Мэнсон немного успокоился. Он проверил пистолет, смахнул с головы небольшое насекомое и осмотрелся, чтобы определить, где находится река. От ночных ароматов все еще кружилась голова, но, понемногу приходя в себя, Мэнсон начал понимать, что ему здорово повезло.
Окружавшие его лиственные деревья были сплошь покрыты ядовитыми ящерицами, плюющимися лягушками и зелеными скорпионами величиной с ладонь. Осознавая взаимную опасность, эти гады сосуществовали вполне терпимо, но чужаку, попавшему на их дерево, не поздоровилось бы.
Мэнсон с благодарностью посмотрел на свой ночной приют с хвойным ароматом, на длинных листьях-иголках которого не было ни одного сколько-нибудь опасного существа. Только пара птичек да небольшие букашки, с виду похожие на мух, рискнули поселиться на этом дереве.
«Что ж, интуиция спасла меня…» — решил Джеф и осторожно двинулся в ту сторону, где, как он предполагал, находилась река.
Мэнсон выбирал самые открытые и свободные от растительности участки, но иногда сделать это было невозможно. Плющ, лианы, острая как бритва осока переплетались так плотно, что создавали порой стены высотой до трех-четырех метров.
Небольшой
«Где-то там должны быть люди, — рассуждал Мэнсон, — по крайней мере, военная база. А что я буду делать, когда до нее доберусь?..»
Ответа на этот вопрос Мэнсон еще не знал, поэтому предпочел больше его себе не задавать.
Чтобы не попасться на обед к какому-нибудь хищнику и не подвергнуться нападению со стороны мелких агрессоров, Мэнсон пребывал в состоянии обостренного внимания. Палка, к которой он привязал добротный походный нож, служила ему верную службу. Уже дважды Джеф отбивал атаки группы кровожадных кроликов. Отступая перед сильным противником, они тем не менее не оставляли своих коварных планов и продолжали идти по следам Мэнсона.
Они двигались в каких-нибудь сорока метрах позади него, и пару раз Джеф слышал их предсмертные вопли, когда увлеченные преследованием кролики попадались питону или большим древесным варанам.
Кроме отряда ушастых хищников следовало бояться и бесчисленного количества ядовитых клещей. Они горстями падали на Джефа с веток, и он избавлялся от них только с помощью хвойного веника, которого, как выяснилось, они очень боялись.
Время от времени Мэнсону угрожали и летучие ящерицы, перепончатые крылья которых были усеяны оранжевыми шипами. Одного взгляда на этих тварей было достаточно, чтобы понять — их нужно обходить стороной.
«Вряд ли у этих гадов есть враги…» — думал Мэнсон, но, как выяснилось, он ошибался. В какой-то момент, когда Джеф пробивался сквозь очередной участок лесной чаши, из густой листвы на него уставились громадные глаза-блюдца.
Джеф замер как вкопанный и осторожно, стараясь не делать резких движений, начал поднимать пистолет. Однако неизвестный зверь был настроен миролюбиво. Спустя секунду Джеф увидел животное целиком. Это был огромный ленивец. Он висел вниз головой на своем мощном хвосте и всеми четырьмя лапами перебирал ветки, тщательно осматривая тыльные стороны широких листьев.
Как только ленивец находил там что-нибудь съедобное — рогатую гусеницу, громадного паука или ядовитую ящерицу, он слизывал добычу едва заметным движением языка. Поскольку этот зверь не проявлял агрессии, Джеф оставил его в покое и пошел своей дорогой.
— Время шло, и Мэнсон все сильнее ощущал голод. Он уже не помнил, когда ел последний раз. Приходилось довольствоваться только водой, которая скапливалась в чашевидных листьях.
Пару раз попадались висевшие на ветках плоды, но они имели странный запах, и Мэнсон не решался их попробовать. Между тем солнце поднималось все выше, и испарявшаяся влага висела в воздухе едва ли не целыми каплями. Одежда Мэнсона насквозь пропиталась потом, но он упорно продолжал двигаться к реке, пока после четырех часов плутания на него не повеяло теплым ветерком, принесшим запах гниющих водорослей.