Затерявшийся в мирах (Лафайет О'Лири - 2)
Шрифт:
– Ты хочешь сказать, что не спросил его разрешения?
– Зачем было будить человека среди ночи с такой дурацкой просьбой?
– Не может быть! Ты... ты...
– Зови меня Кранч, а все ругательства прибереги для бездельников, которые уже наверняка пустились за нами в погоню.
– Кранч приналег на весла, и лодка понеслась вперед.
– Чудесно, - простонал Лафайет.
– Просто великолепно. Вот награда за нашу честность: ночные гонки с полицией на хвосте.
– Послушай меня, парень, - сказал Кранч.
– Эти ребята никакие не полицейские. И они без
– А может быть, повернуть назад, - предложил Лафайет.
– Мы бы объяснили, что вышло недоразумение.
– Мне совсем не хочется идти на корм рыбам, ваша светлость, не знаю, как тебе, - заявил Кранч.
– И потом, нам надо подумать о малютке. Эти ребята не церемонятся с девчонками.
– Побереги дыхание, - сказал Лафайет.
– Лучше приналяг на весла.
– Если я еще приналягу на весла, то они сломаются, - сказал Кранч. Похоже, они нас догоняют, приятель. Придется мне облегчить корабль.
– Неплохая мысль, - согласился Лафайет.
– Что мы можем выбросить за борт?
– Никаких снастей в лодке нет - значит, их не скинешь за борт. Я на веслах и не могу бросить эту посудину. Ну, и милашку нельзя выбросить за борт, разве что в крайнем случае. Поэтому, видишь ли, приятель, кроме тебя, никого не остается.
– Кроме меня?
– машинально повторил Лафайет.
– Да ты что, Кранч? Я же тебя нанял, забыл ты, что ли? Ты шутишь...
– Какие уж тут шутки.
Великан положил весла в лодку, отер руки и повернулся к Лафайету.
– Но - кто тебе заплатит, если я буду в озере?
О'Лири пытался выиграть время, отодвигаясь как можно дальше на нос лодки.
– Да, это сложный вопрос, - согласился Кранч, почесывая подбородок. Послушай, отдай-ка мне прежде кошелек.
– Ни за что. Кошелек останется при мне.
– Ну, ничего не поделаешь. Раз уж ты такой жмот, придется взять двойную плату с твоей подружки.
И с этими словами Кранч наклонился вперед, стараясь схватить Лафайета. Но тот увернулся и бросился на великана, пытаясь ударить его головой в живот.
Однако вместо живота вдруг оказалась кирпичная стена. Упав на дно лодки, О'Лири краем уха услышал свистящий звук, за которым последовал глухой удар, словно деревянным молотком ударили о кол.
Затем произошло землетрясение, подбросившее лодку вверх, как ореховую скорлупку. Лафайета окатило водой с головы до ног. Он вскочил, беспорядочно размахивая кулаками.
– Полегче, Лейф, - прозвучал голос Свайнхильд.
– Я стукнула его веслом, и он свалился носом вниз. Чуть было не потопил нас к чертовой матери. Давай-ка побыстрей выбросим его за борт.
– Мы... мы не можем этого сделать, - с трудом проговорил Лафайет.
– Он без сознания и наверняка утонет.
О'Лири взял из ее рук весло и ощупью нашел скамейку. Отпихнув слоновью ногу Кранча, он погрузил весло в воду и приналег...
Раздался сухой треск, и весло сломалось, отбросив его к борту.
– Видно, я перестаралась, - печально заметила Свайнхильд.
– Это все привычка орудовать сковородками и котелками...
Лафайет с трудом поднялся и сел на скамью, стараясь на обращать внимания на боль в голове, шее, глазах и других местах.
– Придется грести одним веслом, - сказал он, задыхаясь.
– Только в каком направлении?
– Понятия не имею, - ответила Свайнхильд.
– Думаю, это и неважно теперь. Глянь-ка!
О'Лири посмотрел по направлению ее вытянутой руки. Из густого тумана с левого борта на них надвигалось что-то белое, напоминающее по форме треугольник.
– Это парусник, - прошептал Лафайет, глядя, как судно их преследователей, покачиваясь на волнах, приближалось из тумана. На палубе столпилось с полдюжины человек. При виде неподвижной лодки они подняли крик и, изменив курс, направили к ней судно. Оставшееся весло Лафайет разбил о голову первого моряка, попытавшегося перепрыгнуть в лодку. Но потом на него, казалось, обрушился неизвестно откуда взявшийся айсберг, погребая его под тоннами камней и оледеневших костей мамонта.
Придя в себя, О'Лири обнаружил, что лежит ничком в ледяном капустном супе, а в голове у него раздаются удары медного гонга. Пол под ним вздымался и падал в затяжной мертвой петле, а когда он попытался за что-нибудь схватиться, то обнаружил, что его руки обрублены по плечи. Он пошевелил ногами - и лицо его еще глубже ушло в холодную жижу, которая с бульканьем потекла ему за ворот. Он сильнее оттолкнулся ногами и кое-как перевернулся на спину. Оглядевшись, он понял, что лежит на палубе небольшого парусного судна. Руки все-таки на месте, решил он, почувствовав обжигающую боль в крепко связанных запястьях.
– Никак наш щеголь проснулся?
– услышал он чей-то веселый голос.
– Надо бы врезать ему пару раз по морде.
– Подожди, сначала вытянем жребий, кому достанется девчонка.
О'Лири потряс головой и, застонав от нестерпимой боли, окончательно пришел в себя. Прямо перед собой он увидел с дюжину обутых в резиновые сапожища ног, топчущихся у нактоуза. Ногам под стать были и крепкие тела их владельцев. Неподалеку стояла Свайнхильд, которую держал сзади за локти детина с отрубленным ухом и лицом, изрытым оспой. Изловчившись, она неожиданно лягнула его. От такой любезности детина подскочил и выругался под дружный хохот своих товарищей.
– Ишь ты, живая какая!
– ухмыльнулся беззубый парень с сальными волосами до плеч.
– Ну, давайте тянуть жребий. У кого соломинки?
– Какие же соломинки на корабле?
– отозвался другой.
– Придется тащить рыбу.
– Рыбу...
– неуверенно протянул широкоплечий коротышка, до самых глаз заросший иссиня-черной бородой.
– Никогда не слыхал, чтобы из-за девки тянули рыбу. А нам все надо сделать честь по чести, по всем правилам.
– Оставьте в покое ваш улов, мальчики, - предложила Свайнхильд.
– Я привыкла сама выбирать себе дружков. Вот ты, красавчик, - вызывающе обратилась она к самому рослому члену команды. Это был белобрысый парень с огромным подбородком и лицом цвета овсянки.
– Ты мне нравишься. Ты что же, уступишь меня этим бродягам?