Завещание инора Бринкерхофа

Вонсович Бронислава Антоновна

– Возможно, это и касалось бы исключительно вас, - зло сказал Рихард, - если бы вы не пытались уже второй раз приворожить собственную дочь, которая является моей женой, к этому достойному молодому человеку, ведущему себя, надо сказать, весьма недостойно.

– Я? Пытался приворожить?
– папа нервно рассмеялся и покосился на инора Брайнера.
– Да Иви это показалось просто.

– А мне тоже показалось?
– спросил его отец Рихарда.

– День сегодня такой тяжелый, - вздохнул папа и сделал несколько мелких шажков к двери.
– Вот всем и кажутся всякие странные вещи. Ивонна чуть в обморок не упала, да и мне прогуляться нужно - что-то душно у вас здесь. Вы окно, поди, и не открывали с тех пор, как заселились?
– он укоризненно посмотрел на меня и шмыгнул

за дверь. До нас донесся все удаляющийся голос.
– Мне срочно нужен глоток свежего воздуха.

Богиня, как же мне было стыдно за его поведение. Он просто сбежал, в надежде, что я улажу каким-либо образом все, что он натворил. Радовало только то, что в ближайшее время не следовало ожидать от него очередной пакости, да и появится он здесь нескоро.

– Да уж, повезло вам с отцом, Ивонна, - не преминул заметить инор Брайнер.
– Я думал, придется спасать сына из загребущих лап вашей семейки, а спасать надо вас.

– Мы разберемся и без твоего участия, - сухо сказал Рихард.

– Без моего участия вы уже умудрились влезть в весьма неприятную историю.

– Я и раньше влезал в неприятные истории и всегда разбирался сам. Собираюсь это делать и дальше. Ты убедился, что меня спасать не нужно? Можешь уходить, - голос мужа был так холоден, что я даже поежилась. Не хотелось бы, чтобы он так когда-нибудь разговаривал со мной.

– Рик, я действительно не мог поступить иначе. Я очень любил твою мать, что бы ты ни думал и ни говорил по этому поводу. А ты - единственное, что у меня от нее осталось, - устало сказал инор Брайнер.
– Не выгоняй меня.

Рихард отвернулся от отца, всем свои видом показывая, что ничего прощать и забывать он не собирается, а мне вдруг стало так жалко их обоих. И никак не могла я согласиться с позицией мужа, тем более, что...

Я встала со стула и даже покачнулась от нахлынувшей слабости. Видно, хоть папин артефакт больше не работал, воздействие дыма еще продолжалось. Пожалуй, глоток свежего воздуха мне тоже не повредит. Я пошла к окну, выглядела при этом я, наверно, жалко, так как Рихард сразу бросился мне на помощь. Я благодарно на него посмотрела, и взгляд его, до этого момента очень злой и настороженный, оттаял. Пожалуй, инор Брайнер плохо влияет на состояние моего мужа, и нужно что-то с этим делать.

– Рихард, вот смотри, - сказала я тихо, так, чтобы отец его не слышал наш разговор, - ты осуждаешь своего отца за то, что он не стал поддаваться шантажу, а попытался справиться своими силами, но не преуспел. И ты считаешь, что он неправ. Так?

– Да.

– А вот мой отец стал делать именно то, что нужно было шантажисту. И как, получается, по-твоему, он прав?

– Нет, но...

– Никаких "но". Правильно либо одно, либо другое. Либо поддаваться шантажу, либо нет. И твой отец прав. Если бы поняли, что таким образом на него можно было бы давить, в опасности были бы все близкие ему люди.

– Я подумаю над этим, - неуверенно сказал Рихард.
– Но не сейчас. Слишком много произошло за сегодня.

– Инор Брайнер, - повернулась я к его отцу, - мне кажется, не случится ничего страшного, если вы иногда будете нас навещать.

– Спасибо, Ивонна, - мой свекор церемонно наклонил голову, - не ожидал от вас поддержки.

– А кто и чем шантажирует твоего отца?
– внезапно спросил Рихард.

– А его шантажируют?
– насторожился инор Брайнер.

И тут я поняла, в присутствии кого выдала папин секрет, и прикусила бы болтливый язычок, но было уже поздно. Я посмотрела на Рихарда, но помощи от него ждать не приходилось, он ждал моего ответа, ведь про шантаж разговор раньше не заходил.

– Знаете, мой папа и преувеличить мог, - попыталась я сгладить ситуацию.
– Не думаю, что вам стоит обращать на это внимание.

– Я понимаю, что он ваш отец, но неужели вы собираетесь оставить сегодняшнее происшествие без последствий?

– Вы сами сказали, что он мой отец, - грустно ответила я.
– Думаю, скандал с ним вам тоже будет не на пользу. Похоже, Рихард вам очень навредил своим браком.

– Не скрою, я бы предпочел на вашем месте девушку из

семьи, не связанной ни с какими скандалами, - усмехнулся он.
– Но Рихард выбрал вас, и, честно говоря, вы мне нравитесь, Ивонна, несмотря на вашего отца. Впрочем, и сам я в юности не слишком задумывался о том, принесет ли брак с Аньеллой пользу мне и моей семье, а попросту женился на той, в кого был влюблен. Так что хотя бы в этом сын пошел в меня.

– А знаете, инор Брайнер, - улыбнулась я.

– Густав, - поправил он меня.
– Для вас - Густав.

– Знаете, Густав, - легко согласилась на такое именование я, - за всеми этими утренними безобразиями мы с Рихардом так и не успели позавтракать. Не хотите ли к нам присоединиться?

– С удовольствием, - ответил он.

Глава 18

Все же примирить окончательно семейство Брайнеров у меня не получилось. Рихард был согласен терпеть отца, но только ради меня и в небольших количествах. Мой свекор был рад даже этому, если учесть, что в последние годы сын не хотел с ним даже разговаривать, то прогресс в отношениях все же присутствовал.

На следующее утро инор Брайнер прислал мне букет цветов и записку, в которой выражал надежду, что я уже оправилась от вчерашнего происшествия, и предлагал свое содействие в том случае, если я все же решу призвать к ответу своего отца. Папа тоже не оставил меня без подарка. Персонально от него были доставлены конфеты со специальной начинкой, которая, как не трудно догадаться, почти целиком состояла из очередного варианта любовного зелья. Я даже задумалась, не нашел ли родитель какие-нибудь секретные записки моей бабушки, которая любила, почти как Анита, собирать всевозможные запрещенные рецепты. После ее смерти дедушка, просматривавший архив покойной, пришел в ужас и, во избежание проблем с законом, все это сжег, но вдруг пара тетрадок завалилась куда-нибудь и попала в руки папе? А ведь дара его вполне достаточно для того, чтобы сварить нечто подходящее. Инициативы-то на противоправные действия у него всегда хватало. Только вот не думаю, чтобы после предыдущих неудач он надеялся на то, что я это безропотно съем, скорее этот жест предназначен был для Хайнрихов. "Вы же видите, я делаю все, что могу, просто пока удача не на моей стороне". Какое-то время, пожалуй, он даже сможет их водить за нос. Я посмотрела на конфеты. Даже жалко такой шедевр уничтожать. Может, отвезти их в Корнин, да и скормить бездомным собачкам, если уж Клаусу любви так не хватает? Я представила, как Хайнриха-младшего преследует толпа одурманенных животных и невольно хихикнула, только вот обрекать бессловесных тварей на такое не стала, пришлось с болью в сердце конфеты сжечь, чтобы, не дай Богиня, кто-нибудь их не съел. За первой коробкой от отца последовала вторая, а затем третья... Но я уже для себя твердо решила, все посылки из дома или от неизвестных отправителей уничтожать сразу, даже не вскрывая. Из страха перед инором Брайнером папа вряд ли воспользуется какими-нибудь новейшими орочьими или эльфийскими наработками, но вдруг он решит все же перейти к более активным действиям?

Все это казалось мне совсем несущественным, так как поведение папы занимало меня намного меньше поведения собственного мужа, который всячески пытался выполнить мое условие. Получалось это у него намного лучше, чем у меня. Он не проводил со мной весь день, угадывая на лету каждое желание, не пытался демонстративно ухаживать, но его помощь и поддержка - это было именно то, в чем я нуждалась сейчас больше всего. Не знаю даже, в чем причина, но теперь даже простое его прикосновение вызывало во мне такой трепет и желание с ним быть, что сдерживаться мне становилось все трудней, при том, что он вовсе не устраивал вокруг меня плясок, подобных тому, что вытворяла я в начале нашей совместной жизни. И месть уже представлялась совсем не такой сладкой. Точнее, совсем перестала быть местью, а стала чем-то вроде наказания лично для меня, но я ведь не могла отказаться от этого условия, да и до его выполнения, похоже, оставалось не так уж и много - моя решимость противостоять себе самой таяла с каждым днем, как сахар в стакане с горячим чаем.