Завтрашний ветер

Евтушенко Евгений Александрович

кая же женщина, как и всякая мать. Когда она по-

лучает трагическое известие о гибели собственного

сына, она плачет, как плачут другие матери. Чтобы

понять ее, мне нет нужды быть коммунистом». Не

забыли ли некоторые люди эти простые, но великие

слова? Общая борьба против фашизма объединила

миллионы честных людей самых разных вероисповеда-

ний и политических воззрений как из капиталисти-

ческого, так и социалистического мира.

Несмотря на

все ее ужасы и, может быть, благодаря им вторая

мировая война дала человечеству пример возмож-

ности этого объединения и в будущем. Однако, как

это часто бывает в истории, борьба против общего вра-

га объединяет, а победа разъединяет. Микробы поли-

тического расизма, притаившиеся во время войны, ста-

ли снова вылезать наружу. Городу Ковентри не нуж-

но было быть коммунистическим, чтобы понимать

Сталинград, а Сталинграду не нужно было быть ка-

питалистическим, чтобы понимать Ковентри. Но

между Ковентри и Сталинградом опустился желез-

ный занавес. В 1947 году Трумэн издал приказ, со-

гласно которому более двух миллионов американских

служащих подлежали проверке на лояльность. В го-

ды войны были выпущены американские фильмы

«Песня о России», «Северная звезда», «Миссия в

Москву», воспевшие союзническую дружбу советско-

го и американского народов. Я смотрел эти фильмы,

когда был еще сопливым мальчишкой в Сибири. Эти

фильмы были наивны, но трогательны. Можно ли

было представить, что сразу после войны начнется

лихорадочная охота за ведьмами в Голливуде? Писа-

телю Альва Бесси инкриминировали даже участие

в рядах добровольческого американского батальона

в Испании. «Это не вы здесь нас судите, — бросил

в лицо комиссии по расследованию антиамериканской

деятельности Джон Говард Лоусон,— это вы стоите

перед судом американского народа». В результате

травли умерли артисты Мэри Крисченс и Джон Бра-

ун, покончили с собой Ф. Лей и жена осужденного ре-

жиссера Дитриха. Во время войны фашисты разоб-

рали уникальный алтарь, сделанный польским скуль-

птором тринадцатого века Витом Ствошем, и вывезли

его в Германию. После того как польский доку-

ментальный фильм «Вит Ствош» был показан в ки-

нотеатре «Джорджтаун» в Вашингтоне, владельца

кинотеатра вызвали в комиссию Маккарти по обви-

нению в подрывной деятельности.

В День Победы я был на Красной площади и пом-

ню, как мы восторженно подбрасывали в воздух аме-

риканских и английских

офицеров. Совсем еще юный

поэт, я в 1949—1950 годах захаживал в коктейль-холл

на улице Горького и помню одного американца —

в ярких желтых ботинках, с каким-то немыслимым

галстуком, похожим на хвост павлина,— кажется, этот

американец был из посольства. Да откуда же он еще

мог быть, ведь тогда у нас не было иностранных ту-

ристов. Американец сидел всегда один за столиком,

попыхивал трубкой и насмешливо наблюдал, как,

несмотря на очередь у дверей, никто не решался под-

сесть к нему за столик. Теперь мы уже не подбрасы-

вали союзников в воздух. Казалось, что самого воз-

духа не было. Как это странно вспомнить сейчас,

когда молодые американцы с бахромой на джинсах

и с гитарами стали неотъемлемой частью пейзажа

Москвы; когда совсем недавно я пил водку в золото-

искательском городе Алдан с представителем амери-

канской компании, инструктирующим сибирских ра-

бочих, как управлять катерпиллерами; когда тысячи

москвичей слушают во Дворце спорта американский

джаз или музыку Бриттена в Консерватории, а тыся-

чи ньюйоркцев приходят в Мэдисон сквер гарден,

в Фелт Форум послушать русского поэта. Нужно

быть слепцом, чтобы не понимать того, что мы живем

в новую эру. Разве это не новая эра, когда все чело-

вечество следит у своих телевизоров, как медленно

сближаются где-то в космосе руки людей, принадле-

жащих к разным народам, разным политическим

системам,— но все-таки руки, сумевшие пробиться

друг к другу сквозь железный занавес политическо-

го расизма?-

ОСКОЛКИ ЖЕЛЕЗНОГО ЗАНАВЕСА В ГЛАЗАХ

Я горд тем, что именно наша страна прорвала

железный занавес. Переломный момент наступил,

когда Москва распахнула двери нескольким тысячам

молодых иностранцев, съехавшимся на Всемирный

фестиваль молодежи,— в один день в Москве оказа-

лось столько иностранцев, сколько не было примерно

за двадцать пять предшествующих лет. Однако оскол-

ки железного занавеса крепко застряли в глазах не-

которых людей. Идеологические капитаны-крабы про-

должали царапать своими клешнями дно корабля

истории. В 1960 году на фестивале в Хельсинки я впер-

вые лицом к лицу столкнулся с политическим расиз-

мом в действии, когда фашиствующие молодчики пыта-

лись разгромить советский клуб. Помню одну нашу