Земля обетованная
Шрифт:
Минут двадцать она прохаживалась по тротуару взад-вперед, не подходя, однако, близко к книжной лавке. За это время туда вошло девять мужчин. Ни один не вышел. Было почти пять часов, когда с другого конца улицы появился Лестер. Она громко окликнула его. Он повернулся. И конечно, узнал ее. Она помахала и кинулась к нему бегом. Но он вошел в магазин.
В магазине никого не было, кроме все того же хозяина. Только теперь из соседней комнаты доносились звуки рок-н-ролла.
— Он сказал, что встретится с вами позднее. Вы меня поняли?
Теперь, когда все разъяснилось, этот человек потерял к ней всякий интерес.
— А где он?
— Работает.
— Работает?
— Я, кажется, ясно сказал. Работает. А теперь… брысь! Не засти свет.
Музыка за дверью смолкла, и она услышала несколько вялых хлопков, как на деревенском крикетном матче.
— А как скоро он освободится?
Хозяин взглянул на нее, и чутье садиста подсказало ему, как побольнее ударить по отношениям, ему малопонятным.
— Это уж как выйдет, раз на раз не приходится. Будто сама не знаешь! А ну, проваливай!
Выйдя на улицу, она прислонилась к стенке — надо было отдышаться. Вдыхая, считай до десяти, задержи дыхание, затем такой же медленный выдох…
Немного погодя из магазина начали выскакивать один за другим мужчины — прямо как парашютисты, по очереди выпрыгивающие из самолета; и все они уходили прочь быстрым уверенным шагом, расправив плечи, вроде бы даже демонстрируя военную выправку. Лестер вышел с двумя девицами. Одна из них сразу же повернула в другую сторону, вторая просунула руку ему под локоть и переплела свои пальцы с его.
Вид у нее был заморенный, цвет лица пугающе бледный, каштановый парик слегка съехал на левую сторону. Увидев, что замешательство, охватившее Лестера, готово перейти в мрачную злобу, Эмма решила взять инициативу в свои руки.
— Здравствуй, Лестер! — сказала она и, повернувшись к его спутнице, прибавила: — Здравствуйте!
Неожиданно девушка приветливо улыбнулась в ответ и кивнула.
— Мы обычно ходим к «Алфу» выпить чашку чаю и перекусить. Восстанавливаем силы. — Она хихикнула. — Какое хорошенькое у вас платье.
Это была любезность с ее стороны. На Эмме был совсем простенький «сельский» коричневый халатик, приобретенный на благотворительном базаре организации «Оксфам».
— Спасибо!
Хотя было жарко, девушка поежилась и теснее прижалась к Лестеру.
— Ну что ж, пошли тогда, милый. Чай с бутербродом?
Лестер кивнул.
Они пошли к «Алфу» — в маленькую закусочную на самом краю Сохо. Узкую, как купе, и длиной с автобус. Половину всего пространства занимал высокий мальтиец Алф, стоящий за прилавком, на котором высились груды обернутых в целлофан бутербродов, печенья и пирожных — как порнографические журнальчики, подумала Эмма. Девушка дала заказ и тактично оставила Лестера и Эмму вдвоем на несколько минут, сказав, что сама принесет бутерброды и чай. Эмма видела, что самолюбие Лестера уязвлено, и жалость мгновенно затопила ее. Она взяла его руку и крепко сжала. Он резко отдернул руку и враждебно посмотрел на нее.
— Ну что тебе?
— Ничего.
— Но ты же ходишь за мной по пятам уже несколько недель.
— Да.
— Ну и…?
Он откинулся на спинку стула, пытаясь приосаниться. Но его агрессивность была деланной. Эмма видела, что он совсем пал духом от неудач и любой ее шаг еще больше осложнит положение. Алф методично накладывал на тарелку бутерброды. Не было никакого смысла отвоевывать назад Лестера или вообще что-то предпринимать. Нужно было только сказать ему, что хотела, и кончить на этом. И все же она не могла удержаться от попытки восстановить былую близость и завела речь о том, что интересовало его когда-то.
— А я уж думала, ты опять уехал в Мидлендс… с теми богачами, которые псовой охотой занимаются… я говорю об охотниках, с которыми ты познакомился в Камбрии под Новый год… помнишь, ты мне рассказывал. Ты еще говорил, что у них денег куры не клюют. Один из них хотел помочь тебе обзавестись собственным делом…
— Он оказался скотиной. Как и все остальные. — Лестер закурил, и сразу стало видно, как он осунулся. Она помнила, как ловко умел он выпутаться из самого безвыходного, казалось бы, положения. Никогда я не узнаю, как он дошел до этого, подумала она, но тут, словно прочитав ее мысли, он вдруг отрывисто сказал, не догадываясь, что эти слова, подтверждающие, что он относится к ней «по-особенному», будут служить ей утешением в течение долгих недель предстоящего одиночества:
— Он подло облапошил меня. Я весь в долгах. Выплачиваю еженедельно. Деньги на бочку, а не то…
Она кивнула и с трудом подавила жгучее желание пододвинуться к нему, чтобы утешить всеми покинутого, несчастного, горячо любимого человека.
Девушка нетерпеливо поглядывала на них — поднос был почти готов. Эмма глубоко вздохнула. Нужно только, чтоб голос не выражал никаких эмоций — хорошо, что она вовремя вспомнила об этом.
— Я только хочу, чтобы ты знал, Лестер… Он… этот ребенок… твой. Видишь ли, после тебя у меня никого не было. После того как мы с тобой… И несколько месяцев до этого. Я ведь только притворялась, что у меня раньше было много мужчин. Не было их. А после тебя мне вообще никого не нужно было. Не нужно, и все. Пожалуйста. Я хочу, чтоб ты знал. И я счастлива. Все в порядке. Ребенок родится. Живу я все на той же квартире. И всегда буду рада тебе. Всегда. — Она замолчала и собрала последние силы, стараясь удержать слезы.
— Чай подан, — сказала девушка. — Я взяла бутерброды с тушенкой и помидорами.
Эмма почувствовала слабость и озноб. Она обхватила белую фаянсовую кружку обеими руками, стараясь согреться. При мысли о бутерброде у нее перехватило горло, и он так и остался лежать неразвернутый, на тарелочке, широко разинув красный помидорный рот.
Девушка держалась приветливо и болтала без умолку. Возможно, она привыкла коротать время в болтовне, а может, чувствовала, что не все ладно между Лестером и Эммой, и, чтобы разрядить атмосферу, говорила не закрывая рта; так или иначе, Эмма была ей благодарна. Она хотела спросить девушку, как ее зовут, но упустила момент. Лестер, как ей казалось, просто погрузился в мрак.
Но она ошибалась. Это выяснилось, когда, извинившись, она простилась и пошла к двери — он тут же последовал за ней. Они в молчании прошли вместе небольшой кусок Чаринг-Кросс-роуд, вдоль которой уже горели фонари. У книжного магазина «Фойлз» он взял ее за руку повыше локтя, свернул в проход между двумя зданиями, и через арку они вышли на Грик-стрит. Пройдя несколько шагов, он остановился; в ожидании, когда он заговорит, она стала рассматривать витрину, заставленную книгами. Новые романы, ни одного из них она не читала.