Землячки 3. Интерес
Шрифт:
– Лена, мне детей нельзя показывать, мама с бабушкой говорили, что я глазливая, и подзатыльников от них за это наполучала столько, что до сих пор голова сдвинутая.
– Спасибо за рыбу.
– Как дочку назвала?
– Анюта.
– Ну, ладно, заходи, если что. Весна скоро, повеселее будет, гулять будете. Побежала я.
Выходя, заметила, что на веранде у соседки ящички с землёй под рассаду приготовлены.
– Сегодня же схожу к Рыжему, пусть мне такие же сделает. Пора. И землю в вёдрах надо в прихожую занести, чтоб оттаяла. Завтра некогда --
х х х
Сегодня, хоть и было воскресение, но все были в управлении, подводили итоги марта месяца, пока оперативные. Довольнёхонькие своими отчётными данными за первый официальный месяц работы, до обеда все разбежались. Аксана, счастливая, медленно шла по заснеженной улице, и душа её ликовала:
Домой иду с работы я в хорошем настроении.
Весна уже! Весна уже! К тому же, воскресение!
А снега выпало вдруг много, и всё кругом белым-бело,
зима уходит с поля боя -- пускай попразднует ещё.
Земля последние снежинки, прощаясь, подбирает, вот и всё,
и плачет, плачет, утирая весенним солнышком лицо!
А завтра, завтра-то, друзья, уж первое апреля!
Праздником обмана был этот день доселе.
Пройдёт ещё совсем немного,
апрель пройдёт, наступит май,
а там уж лето на пороге...
Прощай, уныние, прощай!
Теперь её кухню украшали не только роскошные рога, которые довести до ума помог Рыжий -- весёлая белка хозяйничала на холодильнике, в круглых чёрных пуговичных глазах которой отражался свет от лампочки.
Она заканчивала обработку готовеньких гималайских чёрной тесьмой и вспоминала Чугуевку:
– Как там Елена одна справляется в плановом? Вот поеду в апреле с отчётом в Уссурийск, встретимся, поболтаем. Маргарита уже не работает с первого марта -- пенсионерка. Первое сокращение кадров намечено на апрель -- четыреста человек. Интересно, кого Наталья Сергеевна родила? А Токарский-то! Молодец! Ведь что придумал! Пролежать в краевой больнице четыре месяца сподряд, чтобы получить инвалидность и уйти на пять лет раньше на пенсию, да ещё за счёт производства! И с каким диагнозом!
– - Болезнь желудка по причине нервных расстройств на высокой руководящей должности! Обалдеть можно! Интересно, получилось у него, или нет?
Конечно, она могла бы все эти вопросы задать своим картам, и даже получила бы точный ответ, но это её теперь не касалось, не хотелось беспокоить своих помощников на чужие темы. К тому же, интересней затянуть это неведение и просто пофантазировать.
– А вот про Хитрого мне не мешало бы узнать. Сколько мне привезут работы? И когда? Не мешало бы уточнить.
Последняя холодная встреча с Алёшей отрезвила её чувства. Встряхнула. Она прекрасно понимала, что у него могут быть женщины, и не собиралась умереть от своей безответной любви. Предстоящая работа, весна, общение с людьми, перспективы вождения, летние прогулки на лодках по Бикину не оставляли места унынию, а общая зависимость от гималайских давала ей возможность использовать его по своему прямому назначению, которое она хоть и редко, но повторяла вслух:
– Я буду жить во Владивостоке!
Она не ждала -- она знала, что он в пути. С улыбкой собирала на стол деликатесы -- вино, молоко, ленок, "ёршиком" поджаренный, топоршился аппетитно, последние Чугуевские помидоры, картошка скоро закипит, мясо отварное. Погладила белку, подкрасила губки. В пёстром махровом до пола халате крутила плечиками, кокетничая перед зеркалом, налюбоваться на себя не могла. Он вошёл в одном костюме.
– Снег ещё у вас, - улыбался он.
– Кого ждёшь?
– Тебя, - улыбалась она сдержанно.
– Можешь тапочки одеть.
– Для кого у тебя тапочки мужские?
– Для входящих!
– Отрезала она, смахнув с лица улыбку.
Он, выгрузив из пакета шампанское, кофе, три коробки конфет шоколадных, рассматривал рога, заинтересовался белочкой:
– Скажешь, сама сделала?
– Я пятирублёвой мелочью не занимаюсь.
– Можно присесть?
– Можно, но осторожно, - сдержанно отвечала она.
– Аксана, ты меня не узнаёшь?
– Стоял он в носках всё ещё.
– Всё вот никак припомнить не могу, где мы встретились?
– На теплоходе, - засмеялся он.
– Нет, дорогой, мы встретились в Свердловске, когда оба в магазине одинаковые сумки покупали. Тогда ты меня не хотел замечать. Уже тогда мне хотелось от злости дёрнуть тебя за галстук, - иронизировала она, - я тебе ещё это припомню, помяни моё слово.
– Только сильно не наказывай, будь снисходительна, - разводил он руками.
– Ладно, раз просишь. Садись давай, - смягчила она интонацию.
Они сидели за столом, с аппетитом ели, смотрели друг на друга.
– А ты изменилась.
– Ты тоже.
– Не влюбилась?
– Ты знаешь, мы одинаковые. Оба от измены не умрём -- деньги не позволят.
– Что ты имеешь ввиду?
– Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь. Только это я имею ввиду, - улыбнулась она непринуждённо.
– Продолжаешь в свои игры играть?
– Показал на карты, которые она специально оставила на виду.
– А почему бы не повеселиться!
– Если карты твои правду рассказывают, то ты должна знать, что лучше тебя в моём сердце никого нет.
– Да, жизнь всё расставит по своим местам, - вздохнула она, - надежда умирает последней.
– Ещё две привёз.
– Я знаю.
– Ты свои закончила?
– Да, смотри.
Раздвинув шторки в проходе из кухни, она включила свет в комнате -- четыре шкуры, вместе с её собственной, были одна к другой раскинуты на полу.
– Красота!
– Выдохнул он и присел, разглядывая.
– На шкурах сегодня спать будем, - толкнула она его изо всех сил и захохотала.
– Согласен!
– Схватил он её за руки и повалил рядом, целуя и обнимая.