Землячки 3. Интерес
Шрифт:
Утром Аксана уже третий раз в этом сезоне с глубокой железной чашкой вышла собирать клубнику, даже сварила на зиму немного варенья. Ранние кустики богато плодоносили. Она босиком ходила по обильно насыпанному между рядов опилу.
– На будущий год клубники будет -- завались!
– Радовалась она, обрезая усы и выкапывая с корнем каждую ненужную травинку.
Появились завязи на арбузных ветках. Чугуевские помидоры увеличивались с каждым днём на глазах, хотя рассадой были много мельче, чем те, которые привёз Тодор. Она заметила, что подошёл Рыжий, навалился руками на острые тычинки забора. Взяла чашку с клубникой:
–
Он взял всю чашку и исчез. Она от неожиданности засмеялась. Потом вернулся с пустой посудиной, протянул ей безо всякого "здрасьте", "спасибо".
– Пойдём со мной сегодня, что-то покажу.
– Прямо сейчас?
– Прямо сейчас можно.
– Как одеться?
– Никак.
– Далеко?
– До речки.
Она одела купальник, на всякий случай, под лёгкий халатик. По широким тротуарам с обеих сторон дороги уже многие спешили к воде. От пристани они свернули на тропинку, по которой она бегала на своё местечко, но он поднимался выше.
– Ты здесь загораешь.
– Подсматриваешь?
– Все знают.
– Нигде не скроешься от глаз людских, - думала она, спеша за ним.
Она сроду не поднималась по этой тропе так высоко, а он всё шёл выше и выше. Вот уже и посёлок, как на ладони, и люди внизу совсем крошечные. Почти голая тропа превратилась в сплошной камень, видна стала вершина, к которой они и направлялись. Крутизна ещё увеличилась, и он уже тащил её за руку.
– Смотри.
Она смотрела на посёлок, а он обратил её внимание на противоположную сторону. Такого она не видела никогда. Она присела прямо на тропу, даже попятилась назад, прямо в трёх шагах -- обрыв. Видимо, внизу был Бикин, но слышно не было, а впереди -- огромная хвойная ложбина с шестью водными артериями, которые, как веер, расходились концами к горизонту, к белым вершинам вдали, и все соединялись здесь, перед этой скалой, на которой они и находились сейчас. Вернее, не перед самой скалой, а километрах в трёх от неё, и полноводный уже Бикин перед скалой делал крутой поворот, почти на девяносто градусов. А сопка, на которой они присели, плавно переходила в могучий хребет, конца которому видно не было. Она осматривалась. Посёлок, хоть и оказался несколько ниже, но был поднят высоко от уровня воды, на расстоянии более километра от неё. В центре между рекой и посёлком шла дорога, соединяющая его с остальным миром, точно параллельно широкой водной глади.
– В эту ложбину в сентябре кета и таймень поднимаются на нерест. Вон там, - показывал Рыжий, - мой друг живёт, у них недавно ребёнок родился. На лодке собираюсь. Поедешь со мной?
– Когда?
– Если завтра пораньше уйдём, то после обеда вернёмся.
Она знала, что его график работы не всегда совпадал с её выходными, да и не зря он предлагал ей такое путешествие, ещё что-нибудь стоящее предложит её вниманию.
– Там что, посёлок?
– Нет, он там один живёт. Много лет уже. Надо съездить, продуктов отвезти, пока большая вода не пошла, потом целый месяц не добраться.
О какой "большой воде" он говорил, она не поняла. Да и историю эту она уже слышала.
– Ладно. Во сколько?
– Как проснёшься.
Спускаться, оказывается, было ещё хуже, чем подниматься. Наконец стало слышно течение.
– Ты иди, Ваня, а я посижу у себя немного, - отправила она его, а сама свернула к своим досочкам и присела вспоминая.
Сразу после сплава, рассказывали очевидцы, какой-то БИЧ на своём катере мчался вниз по течению на всей скорости и каждому встречному рыбаку кричал, что везёт свою старуху в роддом. В Красном Яре был аэродром свой, откуда АН-24 регулярно летали во все стороны, в том числе и до Лучегорска, где был ближайший роддом. Видимо, к этому БИЧу и собирался Рыжий.
– Ну что ж, совершим ещё одну экскурсию по не хоженым местам, - веселилась Аксана, вставая.
– Однако, Татьяна Петровна поди заждалась меня на работе.
х х х
Она ещё с вечера приготовила джинсы свои старенькие, ветровку с капюшоном, сапоги, чтобы утром не копошиться. Захватила в рюкзак еды, термосок с кофе. Который раз удивлялась, как этот Рыжий со своей узёхонькой конституцией несёт на загривке от гаража к лодке огромной тяжести мотор. Говорят, он весит семьдесят пять килограммов, вот она даже с места сдвинуть его не могла, пробовала.
Тянули кверху почти три часа. Он полную лодку нагрузил подарками, и фуфайки, и спецодежда, и ботинки, и сапоги, и мешки с мукой и сахаром, и обтира тюк, и одеяла.
– Это Борис Иванович всё собирали, - пояснил он, - даже для ребёнка всякие вещи купили.
А она вертела головой по сторонам. Глаза тронули целые заросли незнакомого цветущего кустарника -- очень стройный ствол от низа переходил в неширокую зелень листьев, которую покрывала вуаль цветущих лиан, словно белая шапка из воздушной паутины.
– Как моя туйка, только в миллион раз больше.
– И спросила, - это как называется?
– Аралия.
– А можно домой посадить?
– Можно. Только осенью надо.
– Привези мне, пожалуйста. Очень хочу.
– Ладно. Красивое любишь?
– Люблю.
– А сама думала, - вот что надо было на аллеях-то садить!
– И добавила, - можно даже несколько деревцов, около управления посажу.
В густых зарослях подплыли к деревянному причалу, здесь стояли две лодки, прикрытые непромокаемыми чехлами. Не очень старый бодрый мужчинка спустился навстречу. Пока выгружали, Аксана прислушивалась к разговору.
– Вода поднялась.
– Вижу. Мы ненадолго, на ту сторону только сходим. Дай накомарник.
Их лачуга из кругляка стояла повыше, притуленная к выступу скалы. Крыша из пластов коры. Вошла внутрь. Печка побелена. Его "жена", действительно была старухой, не проронила ни слова, даже не смотрела на гостей, просто сидела около стола. Мальчик спал ничем не прикрытый на отведённом ему в уголке месте. Рыжий выкладывал на стол фонарики, свечи, спички, мыло и прочие радости.
– Одевай вот на, и пойдём.
Она натянула на себя оранжевую сетку с рукавами, которая была ей ниже колен, заканчивалась резинкой, скрывала лицо и кисти рук.
– Это накомарник, и от клещей хорошо, - пояснял Рыжий, натягивая на себя такую же.
– Штаны поверх сапогов сделай.
Они неслись галопом по узкой сырой тропинке минут десять. Неба было не видно из-за богатой зелени над головой. Влажная листва кустарников хлестала почём зря, но мелкая прочная сетка и от этого спасала. Вылетели на открытый берег.
– Что это было?
– Спросила она, переводя дыхание.