Зеркало времени
Шрифт:
— Э-э-э, не-ет, — протянул русский военный врач, с мимолётной улыбкой переглянувшись с женой, когда Акико привела понравившийся ей афоризм. И стал аргументировано возражать, противодействуя попытке японской гостьи замять тему или хотя бы снизить накал обсуждения:
— Так не пойдёт, мисс Челия. При чём здесь война? Нам с вами, госпожа Акико, мисс Челия, нельзя отворачиваться от проблемы. Не будем растекаться мысью по древу — мысь это в «Слове о полку Игореве» древесная мышь, белка, векша, посмотрите в подлиннике по контексту, по дальнейшим сравнениям, а не мысль, кому-то пригрезившаяся. Слова «мысль» при Игоре Святославиче, наверное, ещё не было. Если мы осознаем наличие проблемы, то вправе её и определить, обозначить, назвать, озвучить, опубликовать, а не ожидать, пока кто-то нам её по своей доброте сформулирует.
Современное университетское образование для жизни недостаточно, госпожа Акико, поскольку абсолютно бездуховно, как бы с этим ни спорили консерваторы, тоже имеющие на освоенном, привычном преподавании свой кусок. Это уже ветхая психология! Чиновная косность в верхах, которая вненациональна. До таких спорщиков-апологетов консерватизма не доходит, что на их кусок, давно заплесневелый, никто не покушается, логически речь-то идёт о том, что нужны и другие специалисты, в дополнение существующим, а не взамен. Такие дополнения требуются постоянно, чтобы образование совершенствовало, прежде, само себя, а не плелось в хвосте у общества, всё больше отставая от участившихся острых вызовов времени.
О введении нового бесполезно испрашивать мнение маститых специалистов, в своей массе не разбирающихся в требующихся новых направлениях развития и для нашего выживания, а не только их собственного доживания. Старым боссам нужны прогрессирующие возвышение и блага, ведь ничего другого, принципиально нового, по большому счёту, им не требуется, у них всё давно уже есть. Вот и выходит, что современное университетское образование бездуховно, следовательно, не нравственно. Достаточно оглянуться вокруг, что сделали с нашим миром эти современные бездуховные умники, с образованием каждый не хуже университетского…
— Где-то я это уже слышала, — в ответ Кокорину ещё более умиротворяюще улыбнулась Акико. — Почти согласна с подобным мнением, хотя от него, мне кажется, заметно отдаёт юношеским максимализмом. Но, если сохранять, да лучше ещё и увеличивать количество, как вы говорите, кусков для насыщения старого, то чем вы предполагаете стимулировать куда более необходимое новое? Хозяйственникам, согласно наработанному ими опыту, проще распределить имеющиеся ресурсы, чем выработать новые. По этой причине я лично, если бы меня кто спросил, оплачивала бы разработчиков нового намного выше, чем обычных распорядителей. Но всем распоряжаются не творцы, не разработчики, а как раз те, кто регулирует, распоряжается. Первым делом сами они заботятся о собственных доходах. И в мире ценят и славят больше тех, от кого сейчас можно получить готовую синицу в руки, а не завтра журавля, да ещё в небе.
Хозяйственники и сами не теряются, с лёгкостью обращают синиц в журавлей для себя лично, но это единственное из чудес, им посильное, всё остальное рутинно. Только Христос пятью хлебами и двумя рыбками сумел накормить пять тысяч мужчин, не считая женщин и детей, и потом хлебными кусками Его ученики наполнили ещё двенадцать корзин. Так, помнится, в Евангелии от Матфея? А потом повторил накормление ещё четырёх тысяч мужей. Но двадцать веков тому только Христос чудесно явил миру и неизвестное до Него новое и одновременно распорядился этим явленным наилучшим образом. Однако сегодня подобное умеет и делает и широко известный йог Сатья Саи Баба в Индии: он как будто ни из чего сотворяет рис,
Акико умолкла.
— Вот видите, вы согласны, — качнувшись к Акико всем корпусом, заметно обрадовался Кокорин, что подтверждалось и оживлением его жестикуляции. — Вы думаете в точности так же, как мы, мисс Челия. Мы ценим выполненные и вами научные разработки. Нам понятно ваше недовольство незаурядного новатора людской косностью. Но вы человек восточный, и в вас очень ощущается внутренняя опора на иные культурные ценности, западному человеку неизвестные. Невооружённым глазом видно, что в вашем поведенческом стиле и профессиональной деятельности есть традиционные, национальные духовные компоненты, на которые вы повседневно опираетесь, как сознательно, так и неосознаваемо, вот почему вы не ополчились и не скоро ополчитесь на бездуховность в западническом образовании. Потому что внутриличностный дефицит духовного вы в себе уже компенсировали с помощью Востока.
А европейцу, в отличие от вас, надо прямо назвать, чего ему для выживания не хватает, какое духовное содержание надо ввести в его образование. Словно выписать подробный рецепт. Пальцем показать ему на всю эту подводную часть айсберга, даже если западный человек догадывается, что она скрыта под водой, в незримой глубине, что она там должна быть, что она там есть. И духовное основание науки должно быть намного большим по объёму, чем та узкоспециальная верхушка, что сейчас любым из гуманитарных учебных заведений преподаётся, всеми в специалистах видимая, как бы возвышающаяся над водой. А ведь это духовное и основное так никем сегодня и не даётся! Ну, не только церковью же…
Значит, надо всем показать это духовное по всем составляющим компонентам, назвать их, научить всех ими пользоваться. И тогда… Пусть наш христианский врач будет одновременно и священником. Но, наверное, лучше сказать — обученным священнослужителем особенного, специализированного назначения, — я так понимаю разновидность этого нового выдающегося служения. Ни крестить родившихся, ни венчать брачующихся, ни отпевать умерших врачу ведь не придётся, эти повседневные функции традиционного конфессионального обслуживания бытовых общественных потребностей останутся за обычными священниками. Эти функции и осуществляться будут не в медицинских учреждениях, а там, где осуществляются. Никто у церкви её законного куска не отберёт. Как никто не потребует от неё овладения медициной. Но пусть и она не берёт на себя лишнего, не приписывает, не ухватывает себе ей несвойственного!
— Да, и это, кажется, верно, — заметила Акико и согласно кивнула, подумав, что всё-таки правильно поступила, ещё в Токио призвав себе в помощь священнослужителей, и очень хорошо, что от разных конфессий. Только возглавить общую деятельность у неё получилось не во всём, что требовалось. Часто каждое из действовавших лиц оставалось при своём мнении, в этом случае управляясь уже не ею. При этом никому из привлечённых священнослужителей она авторитетом не стала. — Исцеление человека врачом или духовником тоже великое таинство, нельзя об этом забывать. Пусть будет так. Я, как вы видите, ничего не оспариваю.
— Но от честного ответа на вызов времени, — продолжал Кокорин, — примутся уходить, в первую очередь, высшие конфессиональные деятели, верховные иерархи. Как это было всегда. И продолжат настойчиво уводить с, казалось бы, открытого, прямого пути остальных, паству, которую считают лично своей и никому её не уступят. Острую тему, по негласному поручению иерархов, привычно заболтают, притопят их ближайшие помощники. В связи с чем на традиционные конфессии здесь рассчитывать не придётся. Эти духовники– народоводители продолжат разворачивать подвластные им людские массы в привычном направлении, аргументируя необходимостью сбережения освящённых веками устоев, и такие их действия будут подталкивать паству обратно, к духовному кризису. Вы со мной согласны, мисс Челия?