Жан Баруа
Шрифт:
В главном проходе показывается человек в мундире. Слышится шепот: «Пелье… Пелье…»
Твердым шагом генерал направляется к свидетельскому месту и резко останавливается.
Баруа (Люсу).Вот… Они бросили в атаку Пелье!
Волнение в зале достигает такой степени, что генерал нетерпеливо оборачивается и окидывает толпу взглядом; его воинственное лицо, аристократическая осанка, неумолимая властность всего облика заставляют людей замолчать, впрочем ненадолго.
Председатель, толстый человек с круглым бритым лицом, обрамленным бакенбардами, на котором выделяются тонкие и сжатые губы, делает гневное движение; но он не в силах водворить тишину.
В шуме, который мало-помалу стихает, раздается четкий голос генерала; можно различить отдельные слова: «…Неукоснительно следуя закону… дело Дрейфуса… Прошу слова». [43]
Голоса. Тише, тише.
Генерал де Пелье. Я употреблю слова, которые любит повторять полковник Анри: «Вы хотите знать правду? Хорошо!»
43
В дальнейшем судебное разбирательство воспроизводится по стенографическому отчету 10-го судебного заседания. См. «Процесс Золя». Полный стенографический отчет. Париж, 1898 год. Том II, стр. 118–125. – Примеч. автора.
Его металлический голос вызывающе звенит в обширном зале, застывшем наконец в молчании.
Во время интерпелляции Кастлена произошел факт, на который я хочу обратить внимание. В военном министерстве – заметьте, я не говорю о деле Дрейфуса – имелось неопровержимое доказательство виновности Дрейфуса! И это неопровержимое доказательство я видел!
Он поворачивается к присяжным, затем к защите, затем к публике. Вызывающая улыбка появляется на его суровом, как у фехтовальщика, лице.
Во время этой интерпелляции военным министерством была получена бумага, происхождение которой неоспоримо; вот что в ней было написано: «Будет интерпелляция по делу Дрейфуса. Ни в коем случае не говорите о наших отношениях с этим евреем». И бумага эта подписана, господа! Она подписана неизвестным именем, но к ней приложена визитная карточка, на обороте которой сделана пометка о каком-то незначительном свидании; пометка подписана тем же условным именем, которым подписана бумага, а визитная карточка принадлежит…
Короткая пауза.
Публика вздрагивает, потом замирает, затаив дыхание, глядя попеременно то на судей, то на свидетеля, то на Золя, у которого вырывается негодующий жест, то на присяжных: они с облегчением вздыхают, и на их заурядных лицах появляется удовлетворенное выражение.
Генерал де Пелье (его торжествующий голос звучит как труба.)Как видите, господа, окольными путями добивались пересмотра процесса; я рассказал вам об гром факте и подтверждаю его истинность своей честью. И я призываю генерала де Буадефра подтвердить мое показание. Вот что я хотел сказать!
Публика долго и шумно стучит ногами, гремят аплодисменты.
Люс, очень бледный, сидит скрестив руки на груди; его массивная голова слегка опущена, глаза печально устремлены на судей. Его друзья обмениваются негодующими взглядами; они возмущены, но скованы и сражены этим неожиданным ударом, которого ничто не предвещало.
Брэй-Зежер (вполголоса).Это фальшивка!
Баруа (с резким движением).Черт побери! (Указывает пальцем на группу затянутых в доломаны офицеров, которые, подняв руки в белых перчатках, неистово аплодируют.)Но попробуй убедить их в этом!
Лабори выпрямляется во весь свой богатырский рост, подставляя под удары грудь борца. Не слышно, что он говорит. Кажется, будто он ударяет своим низким лбом о стену. Его рот широко раскрыт. Неистово жестикулируя, он обращается к председателю, который, как видно, хочет помешать ему говорить.
Наконец, когда становится тише, можно различить резкий голос председателя, прерывающего Лабори.
Председатель. Но, господин Лабори…
Лабори (вне себя).Господин председатель…
Председатель (высокомерно).Свидетель высказался. У вас есть к нему вопросы?
Лабори. Разрешите, господин председатель, здесь…
Металлический голос генерала де Пелье – резкий, как удар хлыста, – покрывает их спор.
Генерал де Пелье. Я прошу вызвать генерала де Буадефра!
Лабори (громовым голосом, который заставляет всех замолчать).Происшедший здесь сегодня инцидент настолько серьезен, что я от имени защиты вынужден настоятельно просить слова не столько для того, чтобы ответить генералу де Пелье, – ибо, собственно, нельзя отвечать на бездоказательные утверждения, – но прежде всего для того, чтобы немедленно сделать необходимые выводы, имеющие отношение к процессу и вытекающие из слов генерала де Пелье. Прошу разрешения, господин председатель, сказать только два слова.
Председатель (резко).Только два слова…
Лабори. Только два слова.
Председатель. Вы хотите задать вопрос?
Лабори (с возмущением).Как я могу задавать вопросы, когда мы столкнулись с совершенно новым фактом, который был введен в судебное разбирательство. Впрочем, у меня есть один вопрос, и я его скоро задам.
Генерал де Пелье. Это вы ввели новый факт в судебное разбирательство, когда огласили обвинительное заключение, прочитанное майором д'Ормщевилем при закрытых дверях.
Лабори (торжествующе).Продолжайте, продолжайте!
Генерал Гонс. [44] Прошу слова.
Председатель. Минуту, генерал.
Лабори. Я хочу сказать лишь одно. Только что было выслушано свидетельское показание чрезвычайной важности: в этом мы все сходимся. Генерал де Пелье не говорил о деле Дрейфуса, 'он сообщил о факте, происшедшем позднее; недопустимо, чтобы факт этот не был обсужден либо здесь, либо в каком-нибудь другом суде. После всего этого не может быть и речи о том, чтобы ограничить рамки судебного разбирательства. Разрешите, генерал, в самой почтительной форме разъяснить вам, что ни один документ не имеет никакой ценности и не может служить юридическим доказательством до тех пор, пока он не обсужден двумя сторонами. Разрешите мне добавить, что в деле Дрейфуса, которое – что бы ни говорили и ни делали – приобретает размеры государственного дела, существуют два документа или, точнее, два досье, в равной степени важных, ибо они секретны; одно секретное досье послужило орудием для осуждения Дрейфуса в тысяча девятьсот девяносто четвертом году – без прений сторон, без дискуссии, без защиты; другое секретное досье уже несколько недель позволяет людям выступать здесь лишь с голословными утверждениями, а не с доказательствами.
44
Гонс– французский генерал, заместитель начальника Генерального штаба, выступавший за предание Дрейфуса суду в 1894 году.