Жан Баруа
Шрифт:
Клемансо (вмешиваясь).Господин председатель, мы пригласили сюда свидетеля, который слышал от одного из членов военного суда, что судьям был передан какой-то секретный документ. Суд отказался его допросить.
Лабори. У меня в деле два письма, подтверждающие факт передачи документа судьям. Кроме того, у меня есть письмо от личного друга президента республики; этот человек заявил, что не станет давать свидетельские показания, ибо его предупредили, что они будут опровергнуты перед судом.
Клемансо. И почему генерал Бийо ничего не сказал Шереру-Кестнеру, [48] когда тот спрашивал его об этом? Ведь все можно было уже давно разъяснить!
Председатель (нервно).Все это вы скажете в своей защитительной речи.
Генерал Гонс (снова выступая вперед).Я хочу кое-что добавить к своему показанию относительно бумаг Генерального штаба. Я уже говорил, что эти документы секретны: они не могут не быть секретны, вся корреспонденция Генерального штаба секретна. И когда говорят «документ о том-то» или «документ об этом-то», значит речь идет о секретном документе. Еще замечание: когда утверждают, будто Дрейфус не знал, что происходило в Генеральном штабе в сентябре тысяча восемьсот девяносто третьего года, ошибаются. Дрейфус сначала провел шесть месяцев…
48
Шерер-Кестнер,Огюст (1833–1899) – французский политический деятель, республиканец, во времена Империи – деятель оппозиции. С 1875 года – сенатор, с 1896 года – вице-председатель сената. О его участии в деле Дрейфуса см. прим. 24.
Председатель (без всякой учтивости прерывая его).Мы не занимаемся делом Дрейфуса… (Генералам де Пелье и Гонсу.)Вы можете сесть, господа.
На минуту все оцепенели.
Председатель пользуется этим.
(Судебному приставу повелительным тоном.)Введите следующего свидетеля!
Пристав колеблется.
Лабори (встает и подается вперед, выставив перед собой руки, как будто желая приостановить ход судебного заседания).Господин председатель, совершенно невозможно после такого события…
Председатель (сухо).Продолжим…
Лабори (возмущенно).О, господин председатель, это невозможно! Вы сами понимаете, что подобный инцидент, если он не исчерпан, приостанавливает дальнейшее судебное разбирательство. Вот почему мы обязаны выслушать генерала де Буадефра.
Председатель. Мы его выслушаем сегодня. (Судебному приставу.)Введите следующего свидетеля.
Лабори (настойчиво).Разрешите, господин председатель…
Председатель (с яростью приставу).Вызовите следующего свидетеля!
Судебный пристав выходит.
Лабори. Господин председатель, прошу прощения, по я требую от имени защиты отложить!..
Майор Эстергази входит в сопровождении судебного пристава.
Председатель (к Лабори).Мы вынесем решение после того, как будут выслушаны свидетели.
Эстергази подходит к свидетельскому месту. Это сутулый, худой человек, какими бывают чахоточные, с желтоватым цветом лица, с красными пятнами на скулах, с быстрым, лихорадочным взглядом. Зал разражается аплодисментами.
Председатель уже повернулся было к нему, но тут Лабори с удвоенной энергией вмешивается в последний раз.
Лабори. Я все же прошу, чтобы опрос других свидетелей был отложен до тех пор, пока не будет выслушан генерал де Буадефр! Суд должен принять то или иное решение до опроса других свидетелей!
Председатель, растерявшись, яростно вращает глазами.
Эстергази, картинно скрестив руки на груди, с беспокойством ждет, не понимая, что происходит.
Лабори, сидя, торопливо пишет заявление от имени защиты.
Председатель (резко и грубо).Сколько времени вам нужно, чтобы сформулировать ваше требование к суду?
Лабори (не поднимая головы, высокомерно).Десять минут.
Заседание прерывается.
Председатель знаком предлагает судебному приставу увести Эстергази в комнату для свидетелей.
Возбужденная публика провожает Эстергази громкими приветственными возгласами.
Судьи, делая вид, будто они не замечают шума, поднимаются и медленно покидают зал, за ними уходят присяжные, обвиняемые и защитники.
Скрытое возбуждение публики, сдерживавшееся до сих пор присутствием суда, вырывается наружу.
В накаленном воздухе уже почти невозможно дышать; со всех сторон слышны крики, страстные восклицания, вопли: стоит оглушительный шум.
Сотрудники «Сеятеля» собрались вокруг Люса.
Порталь в мантии присоединяется к ним; выражение разочарования омрачает его честное толстощекое лицо; из-под судейской шапочки выбиваются белокурые волосы.
Порталь (устало садится).Еще один секретный документ!
Баруа. Что же это за документ?
Зежер (высоким, резким голосом).Насколько мне известно, о нем еще никто ничего не слышал.
Люс. Нет, я знал о его существовании. Но никогда не думал, что они осмелятся к нему прибегнуть.
Зежер. Откуда взялся этот документ?
Люс. Он якобы написан итальянским военным атташе, а затем обнаружен в корреспонденции германского атташе.
Баруа (живо).От него так и несет фальшивкой.
Люс. О, то, что документ подделан, не вызывает сомнений. Он попал в министерство уж не знаю каким путем, но при весьма странных обстоятельствах… Как раз в канун того дня, когда министру предстояло отвечать в палате на первую интерпелляцию относительно процесса; к тому времени в Генеральном штабе уже царило сильное беспокойство по этому поводу!
Зежер. А содержание документа…
Юлия. Мы толком не знаем, что в нем сказано. Генерал цитировал его на память.
Люс. Но он утверждал, будто там полностью упомянуто имя Дрейфуса. Совершенно неправдоподобно! Одного этого достаточно, чтобы возбудить подозрения. В то время пресса уже деятельно занималась процессом, и невозможно допустить, чтобы два военных атташе запросто упоминали имя Дрейфуса в своей частной переписке. Если даже предположить, что они действительно имели связь с Дрейфусом, то никогда бы они не поступили так неосторожно, особенно после неоднократных официальных опровержений, сделанных их правительствами!