Жанна д'Арк из рода Валуа
Шрифт:
Вчера, встречая сестру, герцог даже не пытался скрыть удивление. А когда она, с наигранной весёлостью, тоже попыталась прикрыться свадьбой Филиппа и начала слишком долго и подробно пояснять ему, что другой возможности повидаться и поздравить может уже не представиться, поскольку пришла эта Дева, и мессир Артюр, скорей всего, снова отправится воевать, и она, верная супружескому долгу, уже не сможет так открыто посетить брачную церемонию, потому что Филипп ей, конечно же, брат, но при дворе сейчас всё так перемешалось – Артюра держат на расстоянии, но герцогиня Анжуйская хлопочет за него, и будет неловко… Она может подумать, что за её
– Моя невеста ещё даже не прибыла. Ты могла и не спешить так с поздравлениями, сестра, – сказал он, пытаясь удержать на лице выражение серьёзное и почтительное, как будто поверил всему, что она тут наговорила.
И, судя по взгляду, который бросила на него Мари, её это выражение не обмануло так же, как не обманули брата переполненные подробностями объяснения.
– Я бы хотела позавтракать с тобой завтра наедине, – тихо сказала она. – Надеюсь, порядки, которые ты здесь завел, этому не противоречат?
– Буду счастлив, – пообещал Филипп.
А потом полночи проворочался, размышляя о том, чего ему от этого разговора ожидать?
Он прикидывал всевозможные варианты, но пришел только к очевидному выводу – размышления, основанные на предположениях – это пустая трата времени и одна только головная боль. Варианты того, что Мари могла ему предложить, равно, как и варианты того, что она может попросить, выходили взаимосвязанными и, одновременно, противоречащими друг другу. Поэтому, просто перебрав их в уме и посчитав, что предусмотрел почти всё, и врасплох застигнут не будет, герцог счёл за благо заснуть. Но утром, первой ясной мыслью было, неприятно кольнувшее его – «зачем же она, всё-таки, приехала?», из-за чего в покои сестры Филипп не торопился, не чувствуя себя полностью готовым к разговору. Завершил кое-какие мелкие дела, и даже свернул зачем-то, по дороге, в угловую башню, где снова застрял, разглядывая недостроенные павильоны…
Прислуга и фрейлины из покоев сестры были предусмотрительно удалены. Сама же Мари сидела уже полностью одетая, за небольшим подчёркивающим интимность встречи столом, и, судя по тому, как суетливо она подалась вперёд при появлении брата, а потом сделала вид, что просто поправляет платье, Филипп заключил, что ждёт она его уже давно и очень нетерпеливо.
– Ты решил уморить меня голодом, любезный братец?
Филипп вздохнул.
– Дела, дела… Из Берри снова прислали жалобу на Гриссара, и нужно где-то искать деньги, чтобы выплатить ему долги по жалованью, иначе снова начнутся тяжбы…
Ещё в башне герцог решил, что начнёт разговор именно так. Перрине Гриссар – этот наглый наёмник, на службе бургундскому герцогству был словно бельмо на глазу и, почти не таясь, подслуживал каждому, кто обещал заплатить больше предыдущего! От его грабежей страдали не только чужие, но и свои. А осложнялось дело тем, что Гриссар давно уже осознал свою безнаказанность и пользовался ею с неприкрытой наглостью… Жалобы на него действительно сыпались со всех сторон и Филиппу уже пришлось провести не одно судебное разбирательство, каждое из которых закончилось, в сущности, ничем.
Слов нет, ни в храбрости, ни в военном мастерстве Гриссару не откажешь. Но герцог Бургундский, нет,
Зная об этом, канцлер Филиппа Никола Ролен, открыто презиравший Гриссара, как и все при бургундском дворе, стал всё чаще забывать отдавать приказ о выплате жалования для Ла-Шарите. За два неполных года долг составил почти пятьдесят тысяч ливров. И, хотя господин Гриссар откровенно не бедствовал, он всё же имел основания настаивать на своих правах, чем и пользовался на судах, возвращая герцогу обвинения, да ещё и громогласно трубя о своих успехах в борьбе с бандитами, которых сам же привечал и возглавлял периодически!
Недавнее разграбление Берри по наглости превосходило все предыдущие грабежи, и Филипп понимал, что следует, конечно же провести добросовестное разбирательство и выплатить, наконец, долг по жалованью. Хотя бы для того, чтобы на суде, если таковой состоится, Гриссар не мог больше сетовать на своё «бедственное положение». Но… С одной стороны уступать этому бандиту совсем не хотелось, а с другой… Ла-Шарите слишком важный стратегический пункт для всех воюющих сторон, и, почему бы не забросить пробный шар для начала разговора именно с этой стороны – сразу станет ясно, насколько серьёзно настроена сестра. Гриссар, вроде бы, и с её мужем имел какие-то дела. Так что, если она приехала просить, то пускай сначала предложит…
– Я не стеснён в средствах, дорогая сестра, однако, свадьба потребует больших затрат, да и содержание войска обходится мне недёшево, – пожаловался герцог. – А аппетиты разбойника Гриссара одним жалованьем не удовлетворить, ты же знаешь.
Мари посмотрела с пониманием. Ей ли не знать!
Года четыре назад Гриссар захватил в плен Ла Тремуя, уже тогда искавшего сближения с Бургундским домом и, как раз ехавшего к герцогу. Министр французского короля заранее оговорил свободный проезд через Ла-Шарите, но, оказавшись в городе, с удивлением узнал, что является пленником господина Гриссара.
Ох и паника тогда поднялась!
Взбешённый, но и напуганный Ла Тремуй забросал письмами своего брата по матери д'Альбре, умоляя, как можно скорее прислать за него выкуп в размере затребованных Гриссаром четырнадцати тысяч полновесных экю! Но Гриссар одним только выкупом не ограничился. Прекрасно понимая, чем эта выходка может обернуться для него впоследствии, он взял с Ла Тремуя ещё и расписку в том, что никаких претензий к нему министр не имеет, а наоборот, всем очень доволен и крайне благодарен за хорошее содержание.