Жена-невольница. Непокорное пламя

Соловьева Елена

Астор же вздрогнул, когда почувствовал на себе липкие объятия холодной пустоты. Бесплотные тени окружили его сплошным кольцом, закружили в безумном хороводе ночи. Их хриплые голоса проникали в сознание и будоражили заключенную в теле сущность. До самого рассвета низшие духи повествовали графу о планах Беала, вынуждая соглашаться с каждым тайным знаком, с каждой формулой.

– Сделаю все, что просите, - покорно шептал Астор, находясь в состоянии полубреда.
– Его воля для меня закон. Не смею противиться Ему...

А утром, пока все порядочные

люди трех королевств завтракали и благодарили светлую богиню за новый день, Астор разбирал рукописи предка. И нашел то, что так долго искал - тени сообщили ему ориентир.

– Свершилось! Я знаю, где хранится то, что мне так необходимо!
– возликовал он.
– Кому как не мне, потомку великого некромага, стать главным помощником Беала.

Довольный открытием и собой, Астор поднялся в столовую. Занял место во главе стола и приказал подавать обед.

– Мне нужно плотно подкрепиться, дорога предстоит дальняя.

Розалинда, больше походившая на мраморную статую, чем на живую женщину, подняла на него невидящий взгляд. Астор отметил темные круги вокруг ее прекрасных глаз, неестественную бледность лица и мысленно возблагодарил Беала за то, что тот пощадил его супругу.

Теперь граф знал, что за чума постигла Шилданию и Эйшеллию. Но не собирался ни с кем делиться этим открытием. Духи сообщили ему, что до того момента, как великий демон вырвется из мориона, осталось не так много времени. И Астор должен быть готовым принять оказанную ему милость.

– Вы плохо выглядите, - довольно любезно сообщил Астор Розалинде.
– На ближайшие дни я освобождаю Вас от всяческих обязанностей. Отдыхайте и набирайтесь сил.

Поняв, что его жена пережила ночью, он отпустил ее из-за стола и распорядился, чтобы слуги подали ей красного вина и не беспокоили понапрасну.

У Розалинды все еще кружилась голова, но неслыханная щедрость мужа ее насторожила.

– Смею ли я надеяться, что в Вас все же проснулось сочувствие к моему горю?
– несмотря на слабость, Розалинда произнесла это с легкой тенью укора.

Придерживаясь одной рукой за стул, она воззрилась на мужа, терпеливо ожидая, пока он удостоит ее ответом.

– Смерть Вашей матери не имеет к моему решению никакого отношения, - небрежно отмахнулся от нее Астор. Все мысли его были заняты морионом и демоном, заточенным в его недрах.
– Вскоре нам предстоит далекое путешествие, и Вы должны быть к нему готовы.

Разочарование от услышанного во много крат усилило ненависть к мужу. Подавив приступ дурноты, Розалинда распрямила спину и непримиримым тоном произнесла:

– Не далее как вчера, Вы, Ваше Сиятельство, говорили, будто покидать пределы поместья опасно? Так о какой же поездке может идти речь?

Астор злорадно усмехнулся. Его стального цвета глаза блеснули, как два осколка мориона.

– Там, куда мы отправимся, чумы нет. А большего Вам знать не следует, - Астор произнес это равнодушным тоном и вернулся к трапезе, давая понять, что разговор окончен.

У Розалинды не осталось слез,

чтобы разрыдаться. И лишь сухие спазмы в желудке напоминали, что она все еще жива. Иначе она не смогла бы чувствовать ту душевную боль, что пожирала ее изнутри.

Последующие дни, проведенные без мужа, прошли для нее как во сне - на удивление теплом и уютном. Она ухаживала за Джоси и послушно принимала заботу о себе от других слуг. Все жалели юную госпожу и не пропускали случая оказать ей хоть какую-то любезность. Для нее срезали живые цветы в замковом парке, готовили ее любимые блюда и не забывали развлекать разговорами. Столько внимания Розалинда не получала с тех пор, как была совсем малышкой.

Во время отсутствия Астора замок Корбу ожил, будто скинув с себя мрачную тень хозяина. Люди вздохнули свободно и выполняли повседневные дела с большей долей энтузиазма. Не раз Розалинда слышала, как служанки поют, вытирая пыль или меняя постельное белье. И, конечно же, всеобщее оживление не могло не сказаться и на хозяйке замка.

Спустя неделю Розалинда почувствовала себя лучше и затеяла грандиозную уборку. Как ни странно, но физическая усталость только придавала ей душевных сил и возвращала вкус к жизни. Только вечером, отпустив слуг отдыхать, она входила под сень церковных сводов и молилась светлой богине за свою мать и ее лучшую подругу.

Коленопреклоненная, с распущенными по плечам волосами и блуждающей улыбкой на устах, графиня и сама напоминала ангела. Ее нежный голос разносился по пустующей церкви, и даже летучие мыши, поселившиеся на колокольне, не смели шуршать крыльями, внимая ему. Здесь, среди тишины и величавости статуй, Розалинда чувствовала себя ближе к родным и к тому супружескому счастью, что так и не смогла она познать.

Такой и нашел Астор супругу, вернувшись из многодневного путешествия. Застыв у входа, он на несколько мгновений замер, не в силах произнести ни слова. Розалинда была так прекрасна и так чиста, что он боялся не устоять перед искушением и отринуть зов Беала.

– Поднимайтесь с колен и следуйте за мной, - потребовал Астор без предисловий.
– Нам предстоит серьезный и долгий разговор.

Он круто развернулся на каблуках и вышел из церкви. Скинул с плеч дорожную накидку и передал ее Блезу. Магическое пламя, зажженное возле алтаря светлой богини, слепило камердинера, и он стоял с закрытыми глазами. К чему ему видеть, если его сознание целиком и полностью принадлежит графу.

– Только ты покорен и верен мне, - Астор похлопал Блеза по плечу.
– И не пытаешься навязывать мне собственных убеждений.

– С возвращением, милорд, - Розалинда незаметно выплыла из церкви и присела перед мужем в изящном реверансе.
– Надеюсь, путешествие доставило Вам радость.

Она произносила вежливые фразы, но избегала смотреть Астору в глаза. Человека, не давшего ей проститься с матерью, она презирала и ненавидела. Больше она не испытывала жалости к мужу и не корила себя за нелюбовь к нему. Он этого не заслужил.