Жертвы Северной войны
Шрифт:
— А кого это я держу? — почти весело спросил он.
— Меня, — ответила Мари. — Я-то думала, уж меня-то ты в любой темноте узнаешь!
— Извини, любовь моя, нервы, — ответил Эдвард. Но голос его был веселым… притворяется, чтобы успокоить?
«Да нет, он действительно весел, — подумала Мари. — Или навеселе?.. Он в своей стихии, да, это точно… предчувствует опасность. Эдвард всегда был не дурак подраться». Если бы Мари знала о существовании адреналина, она бы, несомненно, подумала, что виной всему адреналин.
— Кто с тобой? — тревожно спросила Мари, потому что она чувствовала в темноте еще одного человека, незнакомого.
— Меня зовут Уле, — сказал незнакомый голос. — Что, ребята, влипли немножко?.. Ничего, где вход, там и выход! Пойдемте за мной, что ли…
— Уле — человек Бьерксена, — пояснил Эдвард шепотом. — Долго рассказывать, но, понимаете, когда мы с Алом обнаружили этот ход, нам пришлось с его ребятами договариваться о спокойной жизни… ну, мы кое на что закрывали глаза, они нам кое-когда помогали, когда мы им… а вот теперь они согласились помочь еще раз. Ну те-ка, отопру-ка я дверь… защелка их надолго не задержит, а так, может, не сразу догадаются, что мы именно отсюда ушли…
Все это он говорил, уже помогая Уэнди, Мари и Теду протискиваться одному за другим в подземный ход. Мари слышала, как Уэнди спереди ругнулась, задев за что-то головой, и Уле добродушно произнес: «Ну, ну, фру Хайдерих, хватайтесь за руку…» Ругань он, видимо, понял, хотя Уэнди говорила на своем родном языке.
Мари решила, что совет разумный, и схватила руку Уэнди. Точнее, локоть, ибо в той руке Уэнди держала сумку с вещами.
— Тед, бери меня за локоть, — скомандовала она мальчику.
— Так точно, — шепотом ответил он, и Мари сразу же почувствовала его влажную ладонь на своей руке. «А ведь он посильнее меня напуган, — поняла Мари. — Иначе откуда бы это „так точно“?.. Он никогда не увлекался военщиной…» Когда она подумала об этом, а еще о том, что путь замыкал Эдвард, ей стало гораздо спокойней. Не так уж много надо, в самом деле, чтобы преодолеть свой страх. А еще страх не мешал ей идти — просто передвигать ноги, сперва левую, потом правую…
Эдвард перед тем как уходить из подвальчика, пошуровал там, так что Мари услышала шум упавшей рухляди: вход замаскировал. Все равно найдут, конечно…
Ход некоторое время шел прямо, потом Уле предупредил: «Ступеньки». Уэнди, кажется, все равно споткнулась, но Мари была настороже, и ей удалось спуститься благополучно.
Когда ступеньки кончились, Уле велел ждать. Мари слышала, как он возится; наконец, их проводник зажег фонарь. Поставил его в нишу в стене… или на полку? Нет, это ниша. Причем там стоял еще один фонарь… неоднократно пользовались, видимо, этим местом. Что же это за «люди Бьерксена»?.. Воры? Контрабандисты? Что-то похуже?.. Ох, Эд, ох Эд! Погоди ты у меня! «Не волновать», видишь ли!
— Ну вот, — сказал Уле. — А теперь, дамы и господа, мне за спину, пожалуйста.
Мари и остальные послушно переместились дальше по коридору. Уле же протянул руку и нажал на рубильник, что торчал из стены рядом с фонарем. Мари, кстати, ни за что на свете не сказала бы, что это рычаг. Просто скоба какая-то…
Грохнуло. Из прохода, откуда они вышли, взметнулось вверх облако пыли. Мари закашлялась.
— Ну вот и все, — сказал Уле, довольно улыбаясь. — Все равно от этого прохода не было бы никакого толка, если бы они его нашли.
— Но теперь они точно поняли, куда мы делись! — ахнула Мари.
— Толку? — Уле улыбнулся еще шире. — Здесь под землей целые катакомбы. Не волнуйтесь, фру, выведем. Если люди Бьерксена за что-то берутся, никто не скажет, что они не держат слова.
— А где наш гость? — Уэнди вдруг с тревогой оглянулась. — Мы же не забыли его…
— Альфонс впереди, — успокоил ее Эдвард. — Он, собственно, основные переговоры и вел, я даже диву дался. Как будто он присутствовал при нашей с Бьерксеном самой первой встрече, ей-богу…
…Позднее, когда все уже было позади, Мари не уставала удивляться своей реакции. Ну что ж, ну ходила она под Стокгольмом. Ну подземный ход за ней обрушивался. Ну, с контрабандистами познакомилась. В пору было бы ощутить себя персонажем приключенческой книжки, или подумать, что все это не с ней происходит, или еще что-то в том же духе… Нет, ничего подобного. Как будто так и надо. Только страх звенел где-то на самой дальней границе сознания. Почему-то не за себя — за Эдварда. А впрочем, так и должно быть, наверное… Ведь он вечно суется на рожон, он же такой…
И, конечно, худшее не замедлило произойти.
Подземную «базу», где ждали их Бьерксен и Элрик, они нашли быстро. Как выяснилось, Хайдерихам-Мэтьюзам крупно повезло. Подземные ходы издревле использовались контрабандистами как резервные склады, тайные лазы и тому подобное, но, естественно, людьми они не кишат. Даже на тайные склады не каждый день наведываются. А вот сегодня здесь оказались люди: Бьерксен как раз ожидал партию товара и отправился с двумя помощниками подготовить место. По крайней мере, это он так объяснил, хитровато щуря глаза, а расспрашивать подробнее никто не стал.
«Тайный склад» — или та его часть, куда пустили их, посторонних, — представлял из себя всего лишь небольшую комнатушку с дощатым столом посередине. С потолка на шнуре свисала электрическая лампочка — неожиданная роскошь. Никаких тюков с английской шерстью или русских икон пачками тут не валялось, а стол был изрезан изречениями определенного толка. Мари как раз рассматривала какую-то заковыристую надпись (она решила, что это испанский: шведский язык матами не слишком богат, и почти все они библейского толка), когда Бьерксен — высокий, широкоплечий, почти беловолосый — выставочный экземпляр скандинава, если бы не вполне пиратские шрамы на лице — сказал: