Живая вода. Часть 5

Кузьмина Ольга Владимировна

Джарет фыркнул.

– Понятие, скорее всего, есть. Вот только применимо ли оно к рабам? Ладно, давай спать. Спросим совета у подушки.

На Авалон невозможно проникнуть незаметно. Алисса прислушалась к изменившемуся шелесту листвы. Кто опять явился по ее душу?

– Доброго дня владычице Яблоневого острова, - возникшая среди деревьев Дарина слегка склонила голову.

– И тебе доброго дня, госпожа Хранительница.

Алисса

вежливо поклонилась. Спокойствие, только спокойствие. Дара не могла разобраться в происходящем так скоро.

– Что привело тебя ко мне?

– Ты знала правду о бале Тысячелетия.

Алисса заставила себя посмотреть прямо в раскосые глаза полубогини, обычно голубые, а теперь потемневшие до грозовой синевы. У Джарета такой особенности не было.

– Это звучит как обвинение, но я не понимаю, в чем?

– Я не обвиняю, а просто констатирую факт.

Дарина откинула за плечи длинный синий плащ и картинно подбоченилась. Алисса вздохнула.

– Тебе следует одеваться в более подобающую для хранительницы одежду. Костюм для верховой езды — не лучший выбор. Особенно из голубого бархата с кружевами.

Дара растерянно заморгала.

– При чем здесь... И я пришла сюда не как хранительница.

– Еще одна ошибка. Ты уже не можешь не быть Хранительницей, Дарина. Ни на один миг своей жизни, даже если навсегда уйдешь из Дома. Титул, звание — это внешнее, это для других. А мы — обреченные. Или избранные, если тебе это слово нравится больше.

– Не заговаривай мне зубы!
– Дарина знакомым жестом выхватила из воздуха хрустальную сферу.
– И останови свой туман, пока я его не испарила.

Алисса развела руки, отодвигая уплотнившийся вокруг них туман за пределы поляны.

– Хотя бы объясни, как ты пришла к такому выводу?

– Силы Перекрестка не всемогущи. Иногда они... спят. И тогда в их память можно заглянуть. Ненадолго, но мне хватило.

Алисса содрогнулась. На что же Дара будет способна еще через сто лет? Что их всех ждет?

– Тогда ты тем более должна понимать, что у меня не было выбора.

– Выбор есть всегда, - Дара перекинула сферу с руки на руку.
– Цимнея не смогла разыскать Оберона, пока ей не помогли.

– Я знаю, - Алисса грустно улыбнулась.
– Но тогда у игры был иной смысл.

– Смысл всегда один, - Дара продолжала жонглировать сферой.
– Я еще раз просмотрела список всех исчезнувших фейри. Оказывается, Оберон был не единственным вернувшимся, просто истории других давно забыты. Впрочем, пример Оберона самый показательный. После возвращения он остался с Цимнеей. Но была еще одна женщина.

– Талия, - Алисса кивнула.
– Королева Неблагого двора. Ее смерть остановила очередную войну. Но сейчас нет нужды в жертвах. Уна с Эдриком поженятся, дворы объединятся, и войн больше не будет.

– Они не поженятся, но это неважно. Дело не в политике. Этот ответ лежит на поверхности, но он неверен. Политика — лишь предлог. Перекрестку нужны жертвы. Вернее — самопожертвование.

К счастью, всего лишь раз в тысячу лет. Это дает ему очень много сил. Оберон был последним, кого вернули. Пропавшие после него фейри сгинули, и Перекресток две тысячи лет не получал... скажем так, подпитки. Вспомни историю, всё это время сиды беспрерывно воевали друг с другом, Джодок фактически управлял ими, а Перекресток не мог ничего сделать. И последний прорыв — думаешь, Перекресток бы допустил такое, будь он в полной силе?

– Подожди, - Алисса стиснула виски, - но Перекресток вмешался. Правда, не на стороне сидов.

– Я имею в виду появление моей матери в этой вселенной, - Дара прислонилась к яблоне и скрестила руки на груди. Кристалл то возрикал, то исчезал в ее пальцах.
– Границы пошли трещинами, Алисса. Сначала сюда проникла богиня, потом дважды находил брешь Джодок. Перекресток ослабел, иначе не впустил бы их.

– Ты так спокойно говоришь о своей матери. Ты совсем не помнишь ее?

– Смутно, - Дара пожала плечами.
– Не отвлекайся, сейчас речь не о ней. Я говорила о самопожертвовании. Но кроме жертвы должны быть и те, кто держат ритуальные кинжалы, фигурально выражаясь. И их общее чувство.

– Желание найти и вернуть?

– Это само собой. Но движущей силой должна быть страсть.

Алисса потерла лоб.

– Ты имеешь в виду страстную любовь или ненависть?

– И то и другое.

– Тогда ты обратилась не по адресу, - Алисса поправила на плечах плед.
– Я слишком устала от жизни, чтобы испытывать такие чувства.

– Врешь, - Дарина всмотрелась в кристалл.
– Ты ненавидишь себя. И любишь...

– Не смей!

Алисса ударила. Хрустальная сфера разлетелась брызгами, Дара вскрикнула.

– О боги...
– Алисса с ужасом посмотрела на свои руки. Она впервые использовала магию Авалона для нападения.
– Прости! Ты в порядке?

– В полном, - Дарина самодовольно улыбнулась.
– Как видишь, я не ошиблась адресом. А шар был пустышкой, если хочешь знать. Я ничего в нем не видела.

Алисса помолчала, дожидаясь, пока успокоится бешено колотящееся сердце.

– Да, ты очень похожа на своего отца, - она подняла упавший плед.
– Что ж, если ты уверена, что это поможет, я готова. Где алтарь, на который мне лечь?

– Ирония здесь неуместна, - Дара нахмурилась.
– Это очень сложный обряд и требует большой подготовки. К тому же придется ждать удобный момент. Мы с Уной поймем, когда придет пора. А ты будь готова. Нам будет нужна вся сила Авалона.

– Подожди, у меня не сходится, - Алисса покусала губу.
– Ты говорила об общем чувстве. Про меня ты угадала, признаю. С Уной тоже всё ясно. Но ты сама... Любовь к отцу — разве ее можно назвать страстью?

– Почему нет?
– Дара прищурилась.
– Ты по-человечески путаешь страсть и секс. Но для фейри страсть — это смысл жизни. Это согревающий огонь и одновременно — живая вода.