Живая вода
Шрифт:
***
— Мамочки… — совсем по-детски вскрикнул Лаэрт, увидев Данатоса в окружении комков некроплоти и Феликсу без сознания. — Ну, так не пойдет!
Фехтовальщик уверенно ткнул факелом в ближайший комок. Тот горел гораздо хуже коконов Окуби.
— Ранжисона! — заорал юноша. — Нужна помощь!
Вдвоем с сарданом они кое-как спалили все вокруг алтаря.
— Весь ром на эту дрянь извел, — прогудел канонир. — Что теперь Ранжисона будет пить, когда грустно?
— У меня есть банановый ликер, — усмехнулся Лаэрт. —
— Дамское пойло, — расплылся в ехидной улыбке сардан. — Что здесь случилось?
— Кажется, Феликса перестаралась с колдовством, — поджал губы юноша. — Могла бы и меня позвать! Нет, надо было себя извести до полусмерти.
— Зато наш оборотень свободен, — Ранжисона продолжал жечь плоть прямо вокруг тела Данатоса. — Бока ходят, значит, дышит. Жив.
— Придется ночевать здесь, — поморщился Лаэрт. — Пока один из них не очнется. Дани мы не унесем без магии.
Ранжисона вдруг застыл.
— Если ты смог пуму магией прикормить, — начал он, — значит, и другое зверье сумеешь?
— Не, — замотал головой Лаэрт. — У кошек к магии сродство, у другой животины такого нет.
— А у них? — Ранжисона кивнул на оборотня и чародейку.
Лаэрт хлопнул себя по лбу.
— Вот я дурак!
Сардан увидел, как глаза фехтовальщика заливает яркое сине-фиолетовое свечение. По телу Данатоса стали прокатываться такие же лазурные искры — язвы от некроплоти затягивались. Минута, другая, и оборотень поднял голову, а потом смог твердо стоять. Под его когтями некроплоть осыпалась сухим пеплом, а не таяла жирной сажей, как от огня. Данатос мотнул головой, будто отгоняя назойливое насекомое, потом осмысленно посмотрел Лаэрту в глаза.
— Дружище! — обрадовался фехтовальщик. — Ну наконец-то!
Ранжисона довольно заулыбался, поднял Феликсу на руки. Оборотень шел рядом, слегка спотыкаясь.
— Идите к реке, — посоветовали им разведчики. — Дочь Джораакинли смоет скверну. Мы здесь закончим.
Лаэрт благодарно кивнул Форелям.
К реке шли медленно. Лаэрт продолжал подпитывать Данатоса магией, но это, казалось, перестало помогать. Перевертыш шагал натужно, тяжело, с трудом переставлял лапы.
— Не знай я тебя, брат, подумал бы, что ты просто устал, — пошутил проводник.
Данатос вскинул морду и тихо зарычал, но Лаэрт не совсем понял, что оборотень имел в виду.
Река встретила их легким ветром и серебрящейся под луной рябью. Данатос вошел в реку, окунулся и лег на прибрежном мелководье, положив морду на лапы. Вода вокруг него слегка засветилась, и оборотень блаженно заурчал. Ранжисона зашел в воду по пояс вместе с Феликсой на руках.
— Пушинкой тебя не назовешь, волшебница, — крякнул сардан, смывая с лица девушки кровь, пока вода держала ее тело. — Женщину обычно на руки возьмешь — а веса чуть! Как будто пух внутри, а не мышцы с костями. А ты прям как Таджи… Вроде тощая, но тяжелая — стало быть, крепкая!
Он приговаривал ей, как отец дочери. Феликса наконец начала приходить в себя, закашлялась, сплюнула черной кровью.
— Ее нужно отнести к Брисигиде, — нахмурился Лаэрт. — Сдается мне, аура черной магии на нее сильнее повлияла, чем на нас.
— Да… — прохрипела Феликса. — Я же напичкана… — она скривилась, уцепилась за руку Ранжисоны, — светлой магией… от некроза.
Она свалилась у сардана с рук, схватилась за его предплечье, кое-как встала на ноги. Ее долго тошнило желчью. Желчь была темной, почти черной. Чародейку трясло крупной дрожью.
— Мне это не нравится, — Лаэрт свел брови. — Проще привести Брисигиду сюда. Я сбегаю…
— Не надо, брат.
Фехтовальщик обернулся на голос Данатоса. Тот звучал гулко, будто оборотень заново учился говорить. Может, так оно и было?
— Я ее отвезу, — продолжил Данатос. Лаэрт не мог толком разглядеть его в темноте, только различал очертания. Силуэт явно был намного меньше рогатого мутанта, которого он только что видел. — Кажется, полегчало…
— Как ты меня напугал! — Лаэрт с громким плеском выбирался из воды. — Знаешь, сколько тебя не было?
— Знаю, — коротко ответил Данатос. Что-то в его голосе заставило фехтовальщика умолкнуть.
Ранжисона снова взял Феликсу на руки, вынес на берег. Данатос глубоко вздохнул. Послышался тихий влажный треск — перевертыш принимал одну из своих смертоносных форм.
— Давай, ее — на спину, — сказал Лаэрт, — я сяду позади, придержу.
— А не свалитесь? — засомневался Ранжисона.
— Я — точно не свалюсь, — заверил его фехтовальщик без всякого веселья. Он легко забрался на спину Данатоса даже в темноте. — Поехали, дружище. Только сильно не гони.
Ранжисона затеплил небольшой огонек, чтобы осветить себе путь, и увидел только мелькнувший пятнистый хвост какого-то крупного хищника.
***
Путь, который они прошли вместе с разведчиками Серебристых Форелей, Данатос преодолел меньше, чем за час неспешной рыси. Лаэрт все пытался понять, чье обличье он выбрал, чтобы добиться такой скорости при минимуме усилий: на пуму, в которую обычно превращался оборотень, было совсем не похоже. Задние лапы явно длиннее передних — прыжки тоже получались больше.
Феликсе было плохо, даже хуже, чем когда ее едва не убил Блод Беор. Она приходила в себя только под очередным рвотным позывом. Когда они оказались за стеной Иллати, где устроили освещение, Лаэрт с ужасом разглядел разлившуюся по рукам волшебницы черноту. Вены тоже начинали чернеть.
— Кто-нибудь, разбудите Брисигиду! — заорал он. Дежурные сарданы его не понимали — заклятие Феликсы, позволяющее ему говорить на языке Форелей, спадало. — Брис! Да что ж это… Анаштара!
Он увидел демоницу, спешащую им навстречу. Похоже, она была единственной кроме дозорных, кто не спал.