Живая вода
Шрифт:
Суровые фьорды в одеждах лишайников и мхов. Пенные облака свинцовых воинов — волн. Хвойные великаны вечных дебрей. Сдержанная, возвышенная и недоступная красота северного края — дома стремительных волков и свирепых вепрей.
От края скалистого обрыва до самого горизонта — степь. Море воды сменяется морем трав, высоких и жестких, вьющихся и податливых. Степь колышется в ответ на ласки ветров всем своим травяным телом. Звенят голоса цикад.
Сосновый бор, светлый и тихий, как храм неведомых богов. В каплях янтарной смолы зажигаются огни далекого
Огонь, клокочущий глубоко в недрах. Его алые отблески озаряют черное, жирно блестящее жерло. Огонь, который никогда никого не сожжет, которому нет нужды рваться на свободу.
Святая, хранимая всеми мирами земля.
***
Остров принял их в свои объятия, будто здесь их ждали всю жизнь. Длинный крепкий причал из шершавого белого камня разрезал маленькую бухту пополам. От причала вилась гладкая песчаная тропа. Она устремлялась в гору, на небольшой холм.
Вершину холма венчал настоящий дворец. Он переливался, как ледяная скульптура. Узкие стрельчатые башенки, хрупкие мосты, висячие сады…
— Чтоб я сдох! — всплеснул руками Кистень. — Это что же? Как принцессы сегодня будем спать?
— Как уставшие, грязные, охреневшие принцессы, — подтвердил Лаэрт. — В твоем случае — еще и как пьяные.
Команды со всех кораблей шли по сходням нерешительно, постоянно оглядываясь. Только Мурена Тан уверенно спрыгнул, почти помчался к волшебному дворцу, хохоча как безумец и то и дело вскрикивая что-то восторженно на ферискейском. Следом за ним несся с громогласным лаем разбуженный Гарм и брела растерянная Ринна.
— А драконы нас загрызть не вернутся? — забеспокоился квартирмейстер Киттерс.
— Джереми, ты дурак? — хохотнул Акыр. — Все, добрались! Это Остров Жизни! Кто здесь станет убивать?
Феликса стояла на палубе у борта, зажав ладонью рот. Ладонь стала черной, как и часть предплечья, но об этом можно было больше не беспокоиться. Чародейка смотрела на берег и постоянно моргала.
— Боишься, что пропадет? — хмыкнула Маронда. — Ты как хочешь, а я на землю. Чертова качка все соки из меня выжала…
Сама Маронда спуститься не смогла. Кайл и Сойл вели ее под руки вдвоем.
Феликса сошла на берег последней, ведя под уздцы бедного перепуганного Тьярра. Конь провел под палубой все путешествие, погруженный в магический сон. Белый причал, к ее удивлению, не рассыпался под ногами; ей в голову не ударила молния; океан не смыл ее в свою бездну. Тьярр успокоился, перестал мотать головой. Копыта почти не оставили следов на дорожке, усыпанной мелким песком. Только за Феликсой тянулась цепочка черных отпечатков.
Дворцовые ворота встретили их открытыми. За ними и внутри самого дворца не оказалось ни души, но все двери были гостеприимно распахнуты. Для Тьярра нашлась конюшня с просторным стойлом, свежей водой и едой.
Радна и Цефора довольно быстро отыскали кухню, но готовить еду не пришлось. Все уже было готово и даже накрыто в огромном светлом зале, где несколько сотен человек спокойно разместились за длинными столами.
— Совсем как в той сказке, мам! — ахнула Дина. — Интересно, здесь тоже невидимки живут?
— Здесь уже давно никто не живет, девочка моя, — прошептала Маронда. — Разве что звери… И мы здесь — лишь гости. Чужим гостеприимством нельзя злоупотреблять.
Феликса села за стол вместе со всеми, но есть не смогла, и вышла из дворца при ближайшей возможности, оставив всех веселиться. Чародейка ушла обратно к морю, взобралась на один из прибрежных валунов. Солнце уже клонилось к горизонту, и в его алых отблесках ее черные руки казались ей еще более зловещими.
Феликса просидела так до темноты, обхватив колени и положив на них голову. Ее разум ничто не терзало — и от этого было невозможно тоскливо.
Вскоре она услышала за своей спиной шаги.
— Мы пришли исполнить свой долг.
Голос Септаграта. Этот низкий рокочущий тембр Феликса ни с чем не могла спутать. Она обернулась и увидела его и Анаштару.
— Вы ведь уже исполнили его, — чародейка спрыгнула с валуна, подошла к Древним.
— Мы привели вас к Острову, — согласилась демоница. — А теперь нужно доставить тебя к источникам.
— Где фиалы, что связали тебя? — спросил Септаграт.
Чародейка помчалась к “Оку Бури”, прыжками пронеслась по лестницам, ворвалась в заколдованный трюм, где хранились императорские сокровища. Несколько мучительных минут она не могла найти тот самый грубо обработанный сундук. Ей казалось, что она ищет слишком долго, что Проводники уже ушли к источнику без нее…
Сундук нашелся у самой двери. Феликса подхватила его и побежала обратно.
Анаштара и Септаграт, конечно же, ждали ее. Феликса вручила им сундук. Леший с трепетом провел по крышке рукой, передал суккубу.
— Идем, — позвала демоница. — Мы тоже устали.
Леший вел прямо через лес. Белая песчаная тропа очень быстро скрылась из глаз. Вокруг осталась только чаща. В темноте Феликса все еще видела, как и любой живой мертвец. Ближе к берегу лес напоминал тот, что покрывал родные края Дины и Цефоры: самшиты и лишайники.
Чем дальше Септаграт уводил их, тем меньше лес напоминал знакомые Феликсе пейзажи. Деревья стали выше, шире и светлее. Они немного напоминали сейба, хлопковые деревья в Сарданафаре. Но стволы были намного ровнее и, казалось, излучали мягкое свечение. Подлесок в свете звезд и луны бликовал нежным серебром. Чародейке слышался тихий звон от маленьких узких листочков. В траве под ногами она начала различать разноцветные огоньки — светились кристаллы, похожие на кварц.
“Никакой это не кварц, — дивилась про себя Феликса. — Кварц не растет прямо из земли. Он не пульсирует сиреневым и зеленым в такт звону листьев…” Там, где ноги Септаграта касались земли, расцветали мерцающие светло-голубые цветы. Иногда Анаштара касалась руками деревьев, и на них тоже появлялись бутоны, сочные, красные, подсвеченные ее страстью.