Живой товар
Шрифт:
Черствые, холодные люди! Инна Васильевна и домой уехала пораньше, видя, что никто тут в се сочувствии не нуждается, а она-то разогналась с открытой душой, думала, тут слезы горькие льются, некому плечо подставить…
Хоть на серию успела из бразильской жизни. Вот тут поплакала вдоволь над несчастной судьбой бедняжки Марсии, которая в невменяемом состоянии отдала новорожденного ребенка незнакомой женщине и уже семнадцатый год от этого страдает невыразимо.
А потом был еще какой-то жизненный фильм, волнующий, потом пришла пора остывшее варенье по банкам разливать. Угомонилась работящая Инна Васильевна только в десять часов вечера. Накапала себе успокоительного
В романе Жюльетты Бенцони кипели французские и итальянские страсти — очень хорошо отвлекала книжка. Только сейчас смогла Инна Васильевна забыть о черствых и жестоких людях, неспособных даже поплакать над телом родного племянника. Нестоящие люди, и думать о них не стоит.
Цимбалюк недовольно морщился.
Пустая собака оказался Матрос: понюхал горелый автомобиль и тут же облаял Блатнова. Понятное дело, от того до сих пор сажей прет, всю ночь с обугленными телами возился.
— Слышь, Никулин, ты его еще поводи, он тебе бензоколонку найдет! А то и целое шоссе! — изгалялись милиционеры.
— Николаев моя фамилия… — бурчал в ответ проводник. Хотя, в общем, на — свою кличку он не отжался, а фильм «Ко мне, Мухтар» раз сто смотрел и даже книжку такую нашел, купил и держал на своей полочке среди специальной литературы. Не без ошибок книжка была, но душевная.
Он отвел Матроса подальше, дал попить из ручья — одно название ручей, так, лужа дождевая, — после повел к шоссе. Дал обнюхать ломаные деревянные столбики. Тут вдруг пес оживился, потянул вверх, на подъем. Так оно и без собачьего носа видно было, где мерседесовские шины по обочине прошлись. Но дальше, когда след ушел на асфальт, Матрос заскулил и поднял голову. Ну ясное дело, третьи сутки идут, все следы проезжий транспорт закатал…
Цимбалюк пустил людей по шоссе от самого верху — и вниз, против движения. Объяснил: наверняка на этом подъеме что-то случилось, может, двигатель отказал и машина покатилась вниз, может, шофера убили или похитили, а машину ограбили и бросили, она не удержалась на ручнике и пошла сама по себе задним ходом, пока не сорвалась с откоса. А если бы уже за перегибом дороги что-то произошло, так она бы вперед укатилась.
Никулин с Матросом первыми по этому участку пробежались, а сейчас ждали в самом низу. Проводник беседовал с шоферами «ЗИЛа-133», на котором собирались вывезти «мерседес» в милицейский гараж для экспертизы, и автокрана. Обсуждали, как эту заразу вытащить из яра, чтоб кран не перевернуть. Шоферы курили, Матросу это не нравилось, он все натягивал поводок.
Наконец Никулин пожалел пса и отошел в сторонку. Стал на обочине, раздумывая.
Ехал этот «мерседес», ясное дело, оттуда, с западной стороны, иначе что б ему на этой полосе делать? И где-то его обстреляли, но вот на кузове подозрительных дырок осмотр не выявил. Что, сквозь стекла людей побили? А почему ж тогда один ранен был в ноги и в живот? Он уже эти вопросы не первый раз в голове прокручивал и Цимбалюку пытался втолковать, но тот и его послал, и собаку велел отвести подальше от автомобиля, чтоб нюх ей сажей не забивать.
С запада надвигались высокие и темные тучи. Не иначе грозу натянет, много после дождя найдешь… А искать надо не там, где все цепочкой бредут, нет, где-то раньше оно должно было случиться. Может, не один десяток километров шофер своих пассажиров раненых вез…
Никулин и сам не заметил, как двинулся по обочине против движения, на запад, придерживая собаку на коротком поводке, не дай Бог, сунется кому-то под колеса.
Оглянулся в очередной раз, проводил глазами зализанную иномарку бутылочного цвета — не видел таких еще — и, отворачиваясь уже обратно, заметил на асфальте желтое пятнышко.
Он подождал, пока проскочит «газон»-молоковоз и шоссе на видимом отрезке опустеет, и, подозвав собаку, двинулся в ту сторону.
Пятнышко оказалось стреляной гильзой.
Тремя резкими свистками Николаев вызвал старшего…
Осмотр выявил двенадцать стреляных гильз от «Калашникова» (четыре были закатаны в мягкий от жары асфальт, остальные — разбросаны ближе к бордюрному камню разделительной полосы), круглый рубчатый след — вроде бы от пяты домкрата, только непривычного какого-то, — причем с одной стороны сильно вдавленный. Попадаются же такие козлы-водители, которые ни машину, ни домкрата не жалеют, сдергивают ведущими колесами, лишь бы поскорее… Хотя, когда стреляют из автомата, любой поторопится!
Были еще темные пятна неизвестного происхождения, пропыленные и закатанные шинами. Их сфотографировали и взяли соскобы.
Вразумительных следов от колес выявить не удалось.
И уже перед самой грозой, когда рокотало совсем рядом и первые капли дождя тяжело плюхали на асфальт, Матрос облаял в траве разделительной полосы аккуратную хромированную монтировку с мерседесовской трехконечной звездой. Даже без обработки на блестящей поверхности просматривались отпечатки…
Глава 33
ЗАПИСЬ
Воскресное утро нас разочаровало. Всю неделю стояла жара — не продохнуть, а тут начало натягивать облачка, потом тучки, потом страшилища черные. Похоже было, что еще до вечера разразится хорошая гроза. Правда, крыша над головой у нас имелась, и даже теперь крашеная, но два километра по грунтовке до шоссе надо было проскочить все же до ливня.
Вчера к вечеру настроение у нас всех было довольно взвинченное, но тут мой Колесников повернулся совсем уж неожиданной стороной: как-то всех приставил к делу, загонял, закрутил, нажарил шашлыков, куда там всем общепитам и частникам, а потом организовал партию в преферанс — и вот мы с Ирой наголову разбили господ офицеров. Несмотря на их снисходительную самоуверенность и полное (как им казалось) превосходство по части мыслительных способностей.
Пока Женя считал, Колесников только вздыхал сокрушенно — видно, воображал, что было бы, если б мы играли на деньги…
А сегодняшний завтрак при готовом расплакаться небе убедил нас, что пора сбегать. Крыша покрашена, жук уже весь затарен, мясо съедено — чего же еще делать?
Начали собираться, и тут идиллия кончилась: вспомнили вдруг, что так до сих пор и неясно, где прятать Иру.
О моей квартире речь не шла: надо быть полным идиотом, чтобы скрывать ее от моих шефов у меня. У Колесникова, правда, пустая квартира, но он почему-то молчит. Может, у него там жена и двое детей? Как говорится, гражданский брак. Меня аж передернуло — на такую ситуацию моего чувства юмора не хватало… Ладно, глупости это, просто если меня начнут подозревать, так и его не упустят…