Живой товар
Шрифт:
— Моего…
Она резко выпрямилась и снова уставилась вдаль.
— Дай закурить, а?
Пачка у меня была сзади за плавки заткнута, зажигалка — в левом носке. Ира закурила, выпустила дым носом. Еле слышно пробормотала что-то невнятное, но явно не по-русски. Вздохнула:
— На кой ляд я ему нужна такая… порченая… Мало, что ли, нормальных вокруг?
— Перестань! Ты же не по своей воле этим занялась!
— Ну да, а я девушка честная, во все дырки затраханная, кроме ноздрей…
Я такое слышать не могла,
— Перестань! Перестань сейчас же! Перестань!
И тут мне щеку ожгло, в ушах зазвенело, дыхание перехватило — это она мне пощечину залепила!
Я ошарашенно раскрыла глаза и рот. Кое-как дух перевела:
— Ты что?
— Прости, Ась, это от истерики самое быстрое средство. На сигаретку, закури.
Сидим мы с ней прямо на земле, курим, я в три ручья реву, а у нее только одна слезинка по щеке скатилась. Кремень девка.
— Ни хрена ты, Ася, жизни не знаешь. Счастливая. Я против тебя — старуха трехсотлетняя.
Я еще сильнее разревелась. Она меня успокаивает, по спине гладит, приговаривает:
— Ну, кузнечик, это ж не спина, это хребет осетровый, твой мужик небось весь в синяках ходит…
Тут уж я взвилась: ей-то какое дело до его синяков?! Вмиг слезы высохли.
А она улыбается:
— О, вот и плакать перестала! — говорит. — Молодец. Давай докуривай да пойдем душманов этих дальше собирать, пока мужики на наши вопли и сопли не прибежали.
Поднялись. Согнулись.
Ира говорит:
— Ладно, все равно надо досказать. На чем мы там прервались?
— На том, что этот Юрий Дмитриевич — гнида похабная. Он что, хамил тебе, приставал?
— Бывало. Как-то поздно вечером в комнату ко мне приперся, говорит, не было еще такой женщины, чтоб Кучумовым недовольна осталась. Ну, я его живенько выпроводила, знаю пару приемчиков…
— Подожди, подожди! Какую ты фамилию назвала?
— Ну, Кучумов — этот чиновник в посольстве, Юрий Дмитриевич…
Я почувствовала, что у меня голова кругом идет.
— Ася! Ася, ты чего, опять?! — перепугалась Ира.
— Ничего, жарко. Солнце, наверное… Голова закружилась. Дойду до крана, ополоснусь.
Женя Батищев, задрав голову, что-то толковал двум мужикам на крыше. Одна полоса железной кровли была уже выкрашена в стандартный рыжий цвет.
Дима в сторонке сматывал шланг. Я кинулась к нему, отвела в сторонку и выпалила:
— Дима, третьего секретаря посольства зовут Юрий Дмитриевич Кучумов!
— Ну и что?
— Там, в Махдене! Кучумов! Дмитриевич!
— Ну, я понял. Так что из того? У меня в юридическом преподавал Кучумов Дмитрий Николаевич…
— При чем тут твой преподаватель! Ведь наша Валька — Валентина Дмитриевна Кучумова! Она свою фамилию оставила!
— Валька, которая жена генерального?
— Она.
Теперь уже и Дима заторможенными глазами уставился в одну точку. Хотя головокружение
— Да-а… Вот это, похоже, оно и есть.
Глаза его постепенно разгорались.
Глава 31
РАЗНЫЕ ЗАБОТЫ
В субботу около двух часов дня в квартире Гончаровых раздался звонок. Инна Васильевна подняла трубку.
— Да.
— Добрый день. Могу я поговорить с Инной Васильевной?
Мужской голос, приятный, вежливый.
— Слушаю.
— Я звоню вам по поручению вашей дочери Иры.
У Инны Васильевны упало сердце. Не успела девка из одной беды выбраться, так опять что-то! Ну что за заразная девка, дома сидеть спокойно не может, деньги утащила, сучка, а сейчас не иначе опять во что-то вляпалась!
— Что там она еще натворила?
— По-моему, прополола картошку. Она просто просила передать, что у нее все в порядке. Она собралась отдохнуть несколько дней на даче у знакомой и при первой возможности вам позвонит.
— А чего ж сейчас не позвонила, а вам велела?
— В поселке барахлит телефон, а я как раз ехал в город.
— А вы кто будете?
— Сосед Ольги Александровны, Ириной знакомой, по участку сосед.
— Так это что, Ирка ей отрабатывает за отдых или за деньги?
— Вот уж не могу сказать. Видел только их вместе на грядках.
— Ну, а от меня вам чего надо?
— Уже ничего.
Инна Васильевна не прощаясь брякнула трубку.
Вырастила дочку на свою голову! Столько сил на нее положила, а толку — куртка кожаная! И сейчас, приехать не успела, а две сотни уже уволокла! И сама пропала! Нет бы посидеть с матерью родной, поговорить по-людски, ускакала, записку, три слова, нацарапала…
Потом она несколько успокоилась — и осудила себя за плохой разговор с этим… Человек вроде вежливый, дача своя имеется. Правда, теперь только у самой голытьбы да пьяни дачи нет, но мало ли — вдруг полезен чем… Да и Ирка, может, не такая дура: что там ей, кобылище здоровой, на дачном участке картошку прополоть, а вот уже она и отдыхает, глядишь, может, и подвернется ей там кто, может, не так все и плохо.
Ох, заботы материнские!..
Ну и подарочек! Ну и стервозина! Батищев выругался про себя. Бедная Ирина. Это ж не дай Бог такую тещу!
Он поскреб в затылке. Да ладно, мало ли девчонок было, мало ли какие у них матери! Пока что все они — вр. и. о. тещи. Что голову ломать раньше времени, сперва надо Ирочку захороводить да посмотреть, как пойдет, может, яблочко от яблони далеко не укатилось…
А все равно — хоть и не по-христиански, а хорошо, что соврал. А то б эта ведьма старая еще не так хлебало раскрыла. Ну ее. Пора уже на тренировку собираться, а еще надо от мяса руки отмыть, сумку собрать…