Живые и взрослые (сборник)

Кузнецов Сергей Александрович

– Не знаю, – говорит Майк, – вот я же хожу к вам – и как я это делаю?

– Ерунда какая-то, – бормочет себе под нос Гоша, – мы только попусту тратим время.

– Наверняка мой отец знает, – продолжает Майк, – но я боюсь его спрашивать. Мне кажется, он подозревает, что я хожу к вам. А если он узнает наверняка – мне не поздоровится, это точно. Поэтому я с ним про Границу говорить не буду. Вы, чуваки, извините.

– Он трус, – говорит Лёва, – и чего он так боится? Ведь уже мертвый, что с ним еще может случиться?

Ника вдруг вспоминает – низенькая, юркая старушка, пронзительный голос: да уж, «черного отряда»

они боялись побольше, чем нас. Что там с ними делали – не знаю, но я тогда поняла: есть вещи пострашнее смерти…

– А почему мы вообще считаем, что ему можно верить? – говорит Гоша. – Может, этот Майк – на самом деле шпион. Его, может, специально заслали к нам, чтобы нас с толку сбивать, за нос водить?

– Скармливать дезинформацию, – кивает Лёва, – да, я читал, такое бывает.

– Да вы совсем рехнулись, – не выдерживает Марина. – Шпион! Тоже мне скажете! Кто будет засылать шпиона к четырем школьникам? Кому надо скармливать нам дезинформацию? Вы не забыли: мы ведь его сюда затащили, когда с Гошиной мамой еще все было нормально!

– Все равно, – упрямо говорит Гоша, – вдруг он врет? Вдруг есть способ связаться с мертвыми? Выяснить, мертвый человек или нет?

Когда мамы с папой не стало, вспоминает Ника, мне тоже хотелось с ними как-связаться. Мечтала найти какой-нибудь способ – а вот сейчас, когда Гоша об этом заговорил, поняла, что давно уже об этом не думает.

Ника понимает: родители ушли так давно, что она уже привыкла к тому, что их больше нет. На секунду Нике кажется, будто она предала их, – впрочем, нет. Просто слишком много времени прошло, слишком много – и Ника уже не верит в чудо, точно так же, как через несколько лет не будет верить в чудо Гоша.

Если, конечно, чуда не случится и Гоша в самом деле не найдет свою маму.

Но сегодня Ника не верит в чудо ни для себя, ни для Гоши.

– Я могу спросить папу, – говорит Марина, – он много с мертвыми работает, наверняка что-нибудь знает.

– А ты, Гоша, еще раз спроси своего, – советует Лёва, – может, он скажет что-нибудь, кроме «это все очень сложно».

Они идут по улице вдоль дощатого забора с колючей проволкой поверху. Там, по ту сторону, – заколоченный дом без привидения, дом с мертвым мальчиком, появляющимся по сигналу магнитной свечи. Здесь – старые дома, глубокие сугробы, следы от протекторов на снегу. Они идут по улице, и вдруг Нике начинает казаться: кто-то смотрит на них. То ли из окон соседнего дома, то ли вообще – из дальних, неведомых краев. Она оглядывается – нет, никого.

Померещилось, наверно.

6

– Хороший вопрос, дочка, – говорит Маринин папа, – очень интересный, хороший вопрос. В учебнике на такой вопрос ответа не найдешь, это уж точно.

Папа сидит на своем любимом месте – во главе стола, напротив телевизора. Марина – на узеньком кухонном диванчике, поджав под себя ноги, поглаживая шелковистую спинку Люси. На подаренных часах – час ночи. Сегодня папа пришел рано, еще не было полуночи. Мама уже спала, а вот Марина – дождалась.

– В большинстве случаев ответ на твой вопрос очевиден. Есть тело, есть факт смерти – значит, человек ушел, стал мертвым. Но тебя, наверное, интересует – как быть, если тела нет?

Марина кивает. Когда-то, много лет назад, она очень любила вот так сидеть рядом с папой. Тогда он еще не работал по ночам и каждый вечер присаживался у Марининой кровати: читал книжки, рассказывал сказки, а когда Марина выучилась читать, просто разговаривал с ней.

До сих пор Марине немножко жалко, что они больше не сидят по вечерам вдвоем с папой. Может быть, поэтому она и обрадовалась поводу дождаться его с работы – и теперь слушает, склонив голову на бок.

– Я так и думал. Мне есть что сказать тебе об этом, но я хочу быть честным. Давай я сначала отвечу на все твои вопросы – а потом дам тебе совет, и ты послушаешь меня. Идет?

– Конечно, – Марина улыбается и пожимает плечами. Она ведь для этого и сидит здесь, на кухне, – чтобы внимательно слушать.

– Итак, как определить, мертвый человек или нет, если у нас нет его тела? – папа откидывается на стуле, закладывает большие пальцы за отвороты поддетой под пиджак жилетки. – Для этого существуют специальные приборы – и приборы эти, разумеется, глубоко засекречены. Собственно, дело в том, что они существуют не совсем для этого: они позволяют связываться с мертвыми, обмениваться с ними сообщениями. Для начала мы посылаем запрос, делаем вызов – и если человек откликается, то он, очевидно, мертвый. А вот если мы не получаем ответа, то это, к сожалению, не значит ничего. Может, человек жив, может – мертв, но недостижим, может – ни то, ни другое, застрял где-то в промежуточных мирах.

Марина удивляется, как спокойно папа говорит обо всем этом. Ну да, последние пять лет он работает с мертвыми – но все равно.

– Что значит – в промежуточных мирах? – спрашивает она.

Папа достает из кармана пачку сигарет – разумеется, мертвых, – не спеша закуривает.

– После ухода человек не сразу попадает в Заграничье, – говорит папа, – некоторое время он скитается по, как бы это точнее сказать, приграничным областям. Ни мы, ни мертвые не контролируем эти области – именно там и происходит обычно наше общение с мертвыми. Торговля, переговоры, ну и конечно, взаимный шпионаж, подкуп, вербовка, перевербовка… Большинство ученых шаманов и орфеев не проходят дальше этих мест – в принципе, там достаточно материалов для работы: все-таки мертвые тоже привозят в эти области все свои технологические новинки – оттуда-то мы их и забираем.

– Покупаем? – спрашивает Марина.

Папа смеется:

– Покупаем тоже. Но, конечно, не только покупаем. Часть приходится вывозить тайком – в особенности, если речь идет о последних технологических разработках. Но тут надо иметь в виду одну вещь, – и он затушил сигарету в массивной пепельнице, – все, что мы получаем от мертвых, – потенциально опасно.

– Даже джинсы? – улыбается Марина.

– На самом деле – да, – отвечает папа, – джинсы тоже. Откуда мы знаем, что у них внутри нет специальных устройств, которые передают секретную информацию в Заграничье? Почему я так уверен, что эти сигареты не отравлены? Готов ли я поручиться, что плеер работает только в одну сторону – то есть воспроизводит звук, а не записывает его? Если честно – нет. Но мы вынуждены идти на этот риск, потому что технологически все еще сильно уступаем мертвым.

Папа говорит очень серьезно: как всегда, в такой момент между бровей у него залегает глубокая морщина. Марина смотрит на нее и думает: папа совсем не изменился. Точно так же когда-то он объяснял ей, как переходить улицу.

– Так вот, прибор для разговоров с мертвыми – это неоправданный риск. Не следует говорить с мертвыми – они всегда врут, всегда сообщают недостоверную информацию. Вступив с ними в переговоры, ты сразу оказываешься на чужой территории: в том, что касается слова и его ловушек, им нет равных. Недаром у них не один язык, как у нас, а множество.