Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики
Шрифт:
На Павелецком вокзале мы расстались, и я заспешил домой — на Таганку. Оля еще лежала, и пришлось к ней поприставать; к тому же я ей слова, запрещающего это делать, не давал.
Мы еще лежали в кровати, когда прозвучал звонок в дверь. Оля, чертыхаясь, встала и отворила; через минуту она вошла в комнату и хмуро бросила мне:
— Это к тебе — Тамара Федоровна!
Я не поверил — ведь Тамара никогда не бывала на Таганке. Накинув халат, я вышел за дверь — Тамара почему-то никак не хотела заходить в квартиру. Наконец, она согласилась зайти и присесть на кухне. Я присел рядом, а Оля зашла в комнату. На лице Тамары было выражение высшей степени презрения, как у Станиславского в его мимических портретах.
— Я только что из Расторгуева, — медленно цедила она, — там горячий чайник, мокрые зубные щетки, женские следы на снегу до туалета — какая-то «киска» шла в туалет и обратно! Кого приглашал на дачу?
Я внимательно слушал Тамару, уверен был, что и Оля слышала ее слова.
— Оля! — крикнул я, и послушная жена явилась передо мной, «как лист перед травой», — где я был ночью?
— Как где, — ответила Оля, — дома, разумеется!
— А вот Тамара утверждает, что я был в Расторгуево, да еще с какой-то «киской»! А я тем временем спал у себя на квартире, в маленькой комнате, — подчеркнул я, чтобы Оля не перепутала, что следует говорить.
— А кто же тогда был в Расторгуево? — допытывалась Тамара
— Хорошо, — сказал я, — давай поедем в Расторгуево, и там на месте разберемся!
Мы собрались, и к неудовольствию Оли, уехали. Пока мы ехали, шел сильный снег. А Тамара все переживала, что следов «киски» не будет видно. Но она ошиблась. На участке действительно отчетливо были видны следы киски, но без кавычек, натуральной киски, от дверей в сторону туалета.
— Вот следы киски — милого животного, вот чайник — он холоден, а вот — зубные щетки, — они сухи! — констатировал я. — Где «вещдоки»?
Под натиском этих доводов Тамара сдалась. К тому же, она устала. Мы разделись (сняли верхнюю одежду), выпили вина, которое взяли по дороге. Потом снова разделись (на сей раз основательнее) и помирились действием.
Так мы мирились и отдыхали весь субботний день и в воскресенье до вечера, а вечером доехали до Курского вокзала, где я и посадил Тамару на Курский поезд «Соловей».
Домой я пришел совершенно обессиленный. Но я был виноват перед Олей, и эту вину пришлось тоже заглаживать…
Наука
Может создаться впечатление, что я все время только пьянствовал и тесно общался с дамами. Уверяю вас, это совсем не так! За время после защиты докторской вышли десятки моих статей, в основном в соавторстве с Моней. Я уже защитил докторскую, теперь наступал черед Мони, а у него трудов было недостаточно. Вот мы и наверстывали упущенное. Было также получено около сотни авторских свидетельств на изобретения. Всего их у меня около трех сотен, а данный период был самый плодотворный. До защиты докторской я выпустил всего одну монографию, правда, первую в мире по инерционным аккумуляторам. А уже после защиты вышли книги: «Инерционные двигатели для автомобилей» «Маховичные двигатели», «Накопители энергии», «Инерция», «Инерционные устройства в технике». И все в хороших издательствах: «Машиностроение», «Наука», «Транспорт», «Знание». В один год вышли даже две книги в разных издательствах, но с одинаковым названием — «Накопители энергии». Одну из них я издал под псевдонимом — «Н. Маховичный». Весь юмор в том, что в ней я сурово полемизировал с вышедшей чуть раньше моей же книгой без псевдонима. И мне часто потом приходилось слышать: «А Маховичный считает, что это не так!». Тогда я уверял оппонентов, что Н. Маховичный уже переменил свое мнение. «Откуда вы знаете?» — удивлялись «Фомы-неверующие». «А потому, что Н. Маховичный — это я и есть!» — и показывал квитанцию, где гонорар за книжку Н. Маховичного был выписан на мое имя. Большинство из этих книг было, затем переведено на иностранные языки и издано в Европе.
Но особенно дорога мне моя научно-художественная автобиографическая книга «В поисках энергетической капсулы», где я описываю свой поиск и разработку супермаховиков. Сто тысяч экземпляров книги были раскуплены мгновенно, и ее переиздали таким же тиражом в «подарочном» варианте — с шикарной обложкой, в цвете, с художественными фотографиями и т. д. Немцы перевели ее на свой язык и издали в Германии.
Благодаря этой книге я завязал с немецкими специалистами и бизнесменами тесные отношения. Более того, по этой же причине у меня появились в Германии друзья — супруги Саша и Лена. Несмотря на разницу в возрасте, они теперь одни из самых близких моих друзей.
Так что, если человек — выпивоха и повеса, то это еще не означает, что он — бестолковый. Но я, пожалуй, даже зря начал об этом разговор, так как конца он не имеет.
Можно проводить тысячи примеров, когда выпивохи и повесы оказывались великими музыкантами, художниками, поэтами, учеными и даже политическими деятелями. Куда же уж дальше — великими спортсменами, чемпионами мира и Олимпийский игр. И не только шахматисты (Алехин, например), но даже и штангисты, что кажется совершенно немыслимым.
Я был знаком с одним из таких, величайшим спортсменом-самородком, выступавшим в среднем весе в 60-е годы прошлого века. Не называю его фамилии, чтобы не оскорблять его памяти — его уже нет с нами. Все, кто имел когда-то какое-нибудь отношение к тяжелый атлетике, знают и помнят, кто был в эти годы чемпионом мира и Олимпийских игр в среднем весе. Он «бил» знаменитого американца японского происхождения Томми Коно, бывшего, кстати, моим кумиром. Я видел этого нашего великого спортсмена в Сухуми, где он был на сборах. Он днем тренировался, а вечерами крушил ларьки и другие мелкие постройки на берегу моря, как будто они были картонными. Да и людям лучше было не попадаться на его пути. Меня-то он не трогал, как «своего» (не подумайте дурного, я имею ввиду — штангиста), а кое-кому перепадало как следует. Это был человек-скала! Сибиряк, бывший золотодобытчик, он добыл максимум золота на соревнованиях. Но вино все-таки погубило его.
В то же время, сколько людей совершенно непьющих, верных мужей и точных исполнителей — поразительно бестолковых! Я уже не говорю об их творческих возможностях. Но сам я, будучи заведующим кафедрой, предпочитаю иметь в коллективе непьющих, морально устойчивых сотрудников и преподавателей, чем талантливого пьянчужку и аморальщика! Знаем мы таких не понаслышке!
В конце 70-х начале 80-х годов меня «захватила» одна очень эффектная тема, подсказанная работниками Всесоюзного НИИ противопожарной безопасности. Речь шла об эвакуации людей и ценностей с высотных домов во время пожара.
Пока с этим делом обстоит плохо. Лифты во время пожара отключаются, да и в них опаснее всего находиться. Электроэнергия «вырубается», никакая механизация не работает. Пожарные лестницы еще надо успеть доставить, как и вертолеты, да и не всегда они эффективны. По веревке с высотного дома спустится только чемпион-акробат. Есть правда еще эластичные рукава, в которых как в трубах люди могут соскальзывать вниз, тормозя свое падение руками и ногами. Но это тоже не панацея.
Я предложил небольшое, с кастрюлю величиной, устройство с маховиком и тросом, которое постоянно закреплено над окном, балконом и другими выходами из дома наружу. Во время пожара к концу троса цепляется (за специальные лямки, пояса и пр.) человек, или к этому концу крепят ценный груз на особом карабине. Человек прыгает вниз и опускается на тросе, который, сматываясь с катушки, разгоняет маховик. Когда человек достигает земли, натяжение троса падает, и карабин отстегивается. Энергии раскрученного маховика с запасом хватает, чтобы поднять трос с карабином обратно. Таким образом можно опускать неограниченное количество людей и грузов.