Жизнь напрокат
Шрифт:
– Иногда мне кажется, что убить меня невозможно. Но некоторым это невдомек.
Я взглянул на Бура и он сразу же отвернулся, сделав вид, что уронил кусок.
– Это тебе только кажется, лесовик, - отозвался на мой пафос Праст, которого я принимал за самого разумного в этой компании за его обычную немногословность.
За завтраком Бур с Завидом все время косились на группку степенных дядек за соседним столом. Вероятно, прикидывали кто из них хорошо владеет техникой метания короткого копья в живую мишень. Чуть позже к сидящим присоединились еще несколько человек, спустившихся со второго этажа постоялого двора.
Бур вчера назвал их смоленскими купцами и я не придал
Предположение о том, что закинуло нас с Сашкой в лохматое прошлое снова защекотало разум. Я даже прикинул как жить дальше в сложившейся ситуации, но ничего путного придумать не смог - мозг отказался работать на сомнительную перспективу, мысли расползались как скользкие лесные гады из весеннего клубка. Пинками загнав вредную крамолу внутрь подсознания, чтоб пореже голову поднимала, я успокоился. В век кибернетики и космонавтики живем как-никак, ну какая, к чертям собачьим, Русь?!
Под конец трапезы Бур подозвал Луня и тихо спросил не отлучался ли кто из ночевавших у него смоленских купцов под утро на время большее, чем требуется добежать до отхожего места. Здоровенный и мощный как штангист, косматоголовый Лунь больше походил на вышибалу в престижном баре, нежели на хозяина отеля. Его рубаху распирали налитые силой мышцы, а тяжелая поступь напоминала сказку об ожившей бронзовой статуе короля.
Лунь ответил отрицательно. Никто не выходил. На ночь в каждой комнате ставится параша в виде ведра для справления в него естественных потребностей посетителей и выходить впотьмах на улицу нет никакой нужды.
Засим Бур велел сворачивать трапезу и бросил на стол пяток дирхемов. Я демонстративно запихал в сумку несколько кусков вяленой лосиной вырезки, чем вызвал кривые ухмылки у скандинавов и Кульмы.
Я засек, что один из купцов, оставив нетронутым облепленное мясом баранье ребро, скорым шагом вышел наружу и решил не спешить за Буром сотоварищи. Им еще предстоит коней седлать, а Ничушке телегу свою скрипучую в походное положение приводить. Поднялся я с лавки последним и медленно побрел к выходу. Мое предположение оказалось верным. Купец - ширококостный, черноволосый дядя с загорелым лицом удалялся задумчиво посмотреть на небо и вернулся с немытыми после акта опорожнения руками, чтобы продолжить насыщаться. Он пропустил выходящую компанию и вошел сам, как только увидел, что я посторонился.
– Доброго дня, уважаемый!
– негромко произнес я, поравнявшись с ним. Купец вопросительно вскинул карие глаза и наткнулся на мою доброжелательную улыбку.
– Доброго дня...
– Как там Смоленск, стоит?
– Живет Смоленск, - с серьезным достоинством ответил мужик и уставился на черную кобуру у меня подмышкой.
– Чего спрашиваешь?
– Сослуживец у меня из вашего города. Комбат-батяня. Гранит Михаил Павлович, майор в отставке, не слыхал?
Он молча облизнул масляные губы и покачал головой. Кобура его больше не интересовала, а я уж подумал, что это - первый, знакомый с подобной
– А мобилки у тебя, случайно, нет с собой? Мне позвонить срочно надо. Может у кого из твоих есть?
Смоленский еще раз облизнулся и бросил быстрый взор на свою стучащую веслами по тарелкам братву.
– Нет, - неуверенно молвил он.
– В Смоленск когда обратно?
– Через два дня.
Смолянин кивнул и, не оглядываясь, зашагал к столу.
Как запасной вариант вполне подойдет. Если мы с Сашком до этого времени не сможем выбраться, то придется покупать билет на речной круиз до Города-героя Смоленска.
– Стяр! Чего застрял?
В дверях возник Завид. Его левая рука лежала на рукояти меча.
– Давай выползай, мы готовы.
По уши в раздумьях я вынес вялый после недосыпа органон на свежий воздух.
– О чем ты с ним разговаривал?
– въедливо сощурился подскочивший Бур.
– Грибов хотел купить. Не продает, - сокрушенно вздохнул я направился в обход Ничушкиной телеги, не обращая внимания на недоуменный возглас Завида.
У них, действительно, все оказалось готово. Четыре коника оседланы, пятая лошадка мотала головой, привыкая к тяжелому хомуту на шее. Выйдя с территории постоялого двора с конем в поводу, Бур остановился и, пересиливая свою гордость, вопросительно взглянул на меня.
– Куда?
– Мы не пойдем в усадьбу?
– наморщил лоб Кульма.
– Головач обещал дать все необходимое в дорогу...
– Что тебе нужно в дороге, кроме меча и копья?
– Ничего, - Кульма пожал плечами и похлопал коня по лоснящемуся боку.
– Так куда, Стяр?
– повторил вопрос Бур.
Вот и настал тот час, когда командирский запал старшего боярчика иссяк. Он банально не имел понятия что теперь делать. А теперь руководить парадом буду я и ответ для этого вопроса уже заготовлен.
– Мы возвращаемся в деревню. Мне нужно поговорить с Луздом.
– О чем тебе толковать с ковалем?
– О том, где мне искать старых друзей. Или тебе не терпится бесцельно пошататься по лесу?
Шататься по лесу без какого-либо толку Буру не улыбалось. Печальная участь Кулька еще не затерлась в жерновах его памяти.
– Идем. Говорить будешь при мне.
Да ради бога. Пусть греет уши, мне не жалко.
Я тут же заявил, что пешком не пойду и поманил Ничушку еще не успевшего вывести со двора лошадь с телегой. Безлошадные Сковильд с Брандом оценили мою находчивость и без приглашения раньше меня полезли занимать места в гужевом транспорте. Ничушка по-взрослому цыкнул и заставил их слезть и топать отдельно от телеги пока он не проведет повозку через узкие проходы между складами на причалах. Скандинавы поворчали, но послушались и пристроились за кормой рядом со мной.
В ста метрах впереди, у самого причала стал виден раздвоенный язык ведущей в деревню дороги. Его правая половина заползала внутрь города, а по левой мы возвращались от постоялого двора. Я поменялся местами с Брандом и встал справа от телеги, чтобы видеть речку и сам причал.
По сонной воде стелился жидкий туман, бор на том берегу темнел, точно огромная, черная накатывающаяся морская волна. У причала, практически, безлюдно. Развалившись на прогретых досках настила, скучает троица давешних грузчиков, лениво перекидываются возгласами с копошащимися в купеческих лодках людьми. Я сделал несколько шагов к берегу и глянул с помоста вниз. В двух наполовину загруженных больших смоленских лодках пришвартованных через прокладки в виде объемистых мешков к причалу что-то перекладывают, чем-то постукивают несколько человек. Обе посудины очень походят на ту от которой за мной и Роком погнался лысый Кулек. Насады.