Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих
Шрифт:
После этого ему заказали образ в Читта ди Кастелло, но не успел он за него приняться, как во время грунтовки обрушилась крыша и все поломала; на него же напала такая зверская горячка, что он чуть не умер, и из Кастелло его перевезли в Борго. Вслед за этим недугом последовала перемежающаяся лихорадка, и он переехал в приход Санто Стефано подышать воздухом, а затем в Ареццо, где он нашел приют в доме Бенедетто Спадари, который через посредство аретинца Джованни Антонио Лапполи и всех многочисленных друзей и сородичей добился того, что ему было поручено расписать фреской свод в церкви Мадонны делле Лагриме, заказанный ранее живописцу Никколо Соджи, и заказ этот на сумму в триста скудо золотом дал ему возможность оставить о себе память в этом городе. Россо принялся за картоны в помещении, отведенном ему в местности, именовавшейся Мурелло, и там он закончил их четыре.
На одном он изобразил прародителей, привязанных к дереву грехопадения, и Богоматерь,
Набросал он для этой же вещи рисунок с обнаженными телами, произведение исключительное, и прямо-таки грех, что осталось оно незаконченным, ибо если бы он взялся за дело и написал маслом то, что собирался писать фреской, это было бы поистине чудом. Но он никогда не любил писать фреской, и поэтому он все тянул, изготовляя картоны, и затянул настолько, что роспись так и не была сделана, а чтобы закончить работу, ее поручили Рафаэлло из Борго или кому другому. В то же самое время, будучи человеком любезным, он сделал в Ареццо и в окрестностях много рисунков для живописных и архитектурных работ, как, например, рисунок часовни, что на углу той площади, где ныне Святой Лик, для ректоров братства, для которых им уже был сделан набросок образа, заказанного ему для того же места, с Богоматерью, одевающей народ своим покровом. Этот набросок неосуществленного образа находится в нашей Книге вместе со многими другими прекраснейшими собственноручными его рисунками.
Возвратимся, однако, к работе, которую он должен был сделать для церкви Мадонны делле Лагриме, поручителем за которую был аретинец Джованни Антонио Лапполи, его преданнейший друг, всякого рода услугами проявивший свое к нему расположение. Дело в том, что когда в 1530 году происходила осада Флоренции и аретинцам из-за недомыслия Папо Альтовити была предоставлена свобода, они напали на цитадель и разрушили ее до основания. А так как народ этот терпеть не мог флорентинцев, Россо, опасаясь их, отправился в Борго Сан Сеполькро, оставив картоны и рисунки для этой работы под замком в цитадели. Заказчики его в Кастелло требовали, чтобы он закончил образ, но ему из-за бед, им перенесенных, не захотелось туда возвращаться, и закончил он этот образ в Борго и так и не доставил им удовольствия когда-либо его увидеть. На нем он написал людей и парящего в воздухе Христа, которому поклоняются четыре фигуры, и изобразил мавров, цыган и самые необычайные вещи на свете. И кроме фигур, совершенных по качеству, композиция эта содержит все что угодно, только не то, что ожидали от него заказчики.
В то же самое время, когда он этим занимался, он выкапывал в епископстве, где он жил, покойников и прекраснейшим образом анатомировал их. И поистине Россо в области искусства был человеком ученейшим и не пропускал и нескольких дней, чтобы не нарисовать какой-нибудь обнаженной натуры.
Между тем, так как ему всегда хотелось закончить жизнь во Франции и разделаться, как он говорил, с той нуждой и бедностью, в которых пребывают люди, работающие в Тоскане и вообще у себя на родине, он решил уехать и, нарочно изучив латынь, чтобы показаться более опытным во всякого рода вещах и человеком всесторонним, он получил возможность намного ускорить свой отъезд. А именно, был он в святой четверг на ранней вечерне в церкви с одним аретинским юношей, своим учеником, и когда, как говорится в Писании, наступила тьма, мальчик начал при помощи горящей свечки и греческой смолы производить всякие вспышки пламени, а священники начали его ругать и немного даже побили. Когда же это увидел сидевший рядом Россо, он, рассердившись, полез на священника, почему поднялся шум, и, так как никто не понимал, в чем дело, бедному Россо, вступившему в рукопашную с попами, начали угрожать шпагами так, что ему пришлось обратиться в бегство и он проворно укрылся в своей комнате, прежде чем успели его догнать и с ним расправиться.
Однако он считал себя этим опозоренным, а так как образ для Кастелло он уже закончил, он, не заботясь об аретинской работе и убытке, который причиняет своему поручителю Джоан Антонио, ибо получил за нее более полутораста скудо, он в ту же ночь уехал и через Пезаро направился в Венецию. Там он остановился у мессера Пьетро Аретино и на листе, который впоследствии был отпечатан, нарисовал для него Марса, спящего с Венерой, и амуров, и граций, которые его раздели и уносят его доспехи.
Из Венеции он отправился во Францию, где флорентийская колония приняла
И вот король тотчас же назначил ему содержание в четыреста скудо и подарил ему дом в Париже, в котором тот жил мало, так как большую часть времени проводил в Фонтенбло, где у него были свои покои и где он жил по-барски. Он был назначен главным начальником всех строений и всех живописных и других работ по украшению этого места, где Россо первым делом начал строительство галереи над нижним двором, перекрытой не сводом, а деревянным потолком с очень красивыми кессонами. А все боковые стены он сплошь отделал причудливыми невиданными лепными узорами и разными резными карнизами с поддерживающими их фигурами натуральной величины на выступах, а под карнизами между поддержками все было украшено богатейшими лепными и живописными гирляндами с прекраснейшими плодами и всякого рода зеленью. После чего в большом простенке были написаны фреской и, если я только как следует разобрался по его рисункам, около двадцати четырех историй, каждая с деяниями Александра Великого, причем все упомянутые мною рисунки были исполнены им акварелью и светотенью.
По обоим торцам этой галереи находятся две картины, собственноручно им нарисованные и написанные маслом с таким совершенством, что лучшего в живописи, пожалуй, и не увидишь. На одной из них — Вакх и Венера, написанные с дивным искусством и со вкусом; Вакх — обнаженный юноша, такой нежный, мягкий и сладостный, что кажется, будто он сделан из настоящей и осязаемой плоти, не написанный, а живой; а вокруг него изображены разныесосуды — золотые, серебряные, хрустальные и из различных драгоценных камней, такие причудливые и необыкновенные, что перед этой работой, изобилующей столькими выдумками, каждый останавливался пораженный. Есть там, между прочим, сатир, приподнимающий край полога, с головой дивной красоты при странном козлином выражении лица, а главное — кажется, что он смеется вне себя от радости при виде такого красивого юноши. Есть там и мальчик верхом на великолепнейшем медведе и множество других изящных и красивых околичностей. На другой картине — Купидон и Венера и другие прекрасные фигуры. Однако величайшее старание Россо приложил к фигуре Купидона, изобразив мальчика двенадцати лет, рослого и с формами более крупными, чем соответствует этому возрасту, и во всех мелочах прекраснейшего.
Когда работы эти увидел король, они чрезвычайно ему понравились, и благосклонность его к Россо превзошла всякие пределы, и не прошло много времени, как он пожаловал ему каноникат в Сан Шапель при соборе Парижской Богоматери и столько всяких других доходов и поступлений, что Россо с большим числом слуг и лошадей жил по-барски и устраивал пиры и необыкновенные приемы для всех своих друзей и знакомых, в особенности же для приезжих итальянцев.
После этого он устроил еще одну залу, названную павильоном, ибо она, будучи расположена над вторым этажом верхних помещений, оказалась самой верхней из всех и имеет вид павильона. Помещение это он украсил от пола и до потолочных балок разнообразной лепниной и круглыми фигурами, расположенными на равном расстоянии друг от друга, а также путтами, гирляндами и разного рода животными, а в каждом из полей, на которые поярусно была расчленена стена, фреской была написана сидящая фигура, а фигур этих было столько, что в них оказались изображенными все древние языческие боги и богини, наверху же над окнами проходит богатейший фриз, весь украшенный лепниной, но без росписей. Кроме того, он во многих комнатах, банях и других помещениях создал бесчисленное множество лепных и живописных произведений, из которых особенно красивые и изящные зарисованы и напечатаны. Нет числа также и рисункам, сделанным Россо для солонок, ваз, кувшинов и других причуд и выполненным затем по повелению короля из серебра, а было их столько, что всех их не перечислить. Достаточно сказать, что он сделал рисунки для всей посуды одной из горок короля, а также для лошадиных попон, маскарадов и торжественных шествий и для всяких вещей, какие только можно вообразить, и все это с такими причудливыми и необычайными выдумками, что лучше сделать было невозможно.
Когда в 1540 году император Карл V, отдав себя под покровительство короля Франциска, прибыл во Францию, имея с собой не более двенадцати человек, половину всех украшений, приготовленных королем в Фонтенбло, дабы почтить столь великого государя, сделал Россо, а вторую половину — болонец Приматиччо. Однако сделанные Россо арки, колоссы и тому подобные вещи были, как тогда говорили, самыми изумительными из всех, какие когда-либо до тех пор воздвигались другими. Но большая часть помещений, устроенных Россо в упоминавшемся Фонтенбло, была уничтожена после его смерти названным Приматиччо, построившим там более обширное здание.