Жозеф Бальзамо. Том 1
Шрифт:
— Вам угодно видеть его превосходство, сударыня? — спросил канцелярист.
— Сударь, я хотела просить о такой милости, но не смела на нее надеяться.
— Благоволите следовать за мной, сударыня.
«И об этом судейском отзываются так дурно, — думала графиня, идя за канцеляристом. — Между тем вице-канцлер доступен в любое время, а это огромное достоинство. Как странно!..»
Она трепетала, воображая, что встретит человека неуступчивого, нелюбезного — ведь он обременен столькими обязанностями и делами, что иначе и быть не может. Г-н де Мопу, в необъятном парике, в черном бархатном кафтане, работал в кабинете, двери которого были отворены.
Входя, графиня быстро огляделась по сторонам и с удивлением обнаружила, что она единственная посетительница и в зеркалах не отражается ни одного лица, кроме ее собственного да тощей, желтой, озабоченной физиономии канцлера.
Канцелярист доложил о ее сиятельстве графине Беарнской.
Г-н де Мопу поднялся, не сгибая корпуса, и, прямой как жердь, прислонился к камину.
Графиня Беарнская трижды, как положено, сделала ему реверанс. Затем, запинаясь, пролепетала несколько благодарственных слов. Дескать, она не надеялась на честь… Не предполагала, что министр, столь обремененный делами, пожелает пожертвовать часами своего досуга…
Г-н де Мопу возразил, что время драгоценно не только для министров, но и для подданных его величества; к тому же следует отличать людей, которых приводят к нему срочные дела, — для таких он всегда готов на всевозможные снисхождения.
Графиня Беарнская снова заприседала в реверансах, после чего установилось принужденное молчание: обмен любезностями кончился, пора было переходить к просьбам.
Г-н де Мопу ждал, поглаживая подбородок.
— Ваше превосходительство, — начала просительница, — я осмелилась предстать перед вами, дабы смиренно поведать о важном деле, от которого зависит все мое состояние.
Г-н де Мопу слегка кивнул головой, что должно было означать: «Продолжайте».
— Да будет вам известно, ваше превосходительство, — начала она, — что все мое состояние, вернее, состояние моего сына зависит от исхода тяжбы, которую я веду против семейства Салюс.
Вице-канцлер по-прежнему поглаживал подбородок.
— Но я настолько наслышана о справедливости вашего превосходительства, что, зная об отношениях и даже дружбе, которая связывает вас с противной стороной, я ни минуты не колебалась в решении явиться к вам с мольбой выслушать меня.
Слыша похвалы своей справедливости, г-н де Мопу не удержался от улыбки: уж больно это было похоже на то, как полвека назад все превозносили евангельские добродетели Дюбуа [90] .
— Вы правы, графиня, — отвечал он, — я состою в дружбе с семейством Салюс; но вы правы и в том, что, приняв на себя обязанности вице-канцлера, я перестал руководствоваться соображениями дружбы. Поэтому я буду отвечать вам, отринув всякую предвзятость, как и подобает верховному блюстителю правосудия.
90
Дюбуа, Гийом (1656–1723) — кардинал, министр в период регентства герцога Орлеанского, в 1722 г. первый министр; отличался распущенностью, лживостью, интриганством, алчностью, лихоимством.
— Да благословит небо ваше превосходительство! — вскричала старая графиня.
— Я рассмотрю ваше дело как обычный слуга закона, — продолжал канцлер.
— За что я вам буду безмерно признательна: ведь вы, ваше превосходительство, столь искушены в подобных вопросах.
— По-моему, ваше дело вскоре будет слушаться?
— На будущей неделе, ваше превосходительство.
— Чего же вы желаете?
— Чтобы ваше превосходительство ознакомились с документами.
— Я с ними уже знаком.
— И что же? — трепеща осведомилась старая графиня. — Какое вы составили мнение, ваше превосходительство?
— О вашем деле?
— Да.
— По-моему, тут нет ни малейшего повода для сомнений.
— Сомнений в чем? В том, что я выиграю?
— Нет, в том, что проиграете.
— Вы полагаете, ваше превосходительство, я проиграю тяжбу?
— Бесспорно, проиграете. Могу дать вам совет.
— Какой? — с последней надеждой спросила графиня.
— Поскольку вам предстоят некоторые выплаты по окончании тяжбы и объявлении решения…
— Ну? Ну?
— Вам следует приготовить надлежащую сумму.
— Но, ваше превосходительство, тогда мы будем разорены.
— Ваше сиятельство, вы же понимаете, правосудие не может принимать во внимание подобные доводы.
— Однако, ваше превосходительство, на свете есть, помимо правосудия, и милосердие.
— Именно по этой причине, графиня, правосудие слепо.
— И все-таки, ваше превосходительство, не откажите дать мне один совет.
— О, разумеется, спрашивайте! О чем бы вы хотели со мной посоветоваться?
— Нет ли какого-нибудь способа все уладить, добиться решения помягче?
— Вы не знакомы ни с кем из судей, рассматривающих ваше дело? — поинтересовался вице-канцлер.
— Ни с кем.
— Досадно. А вот господа де Салюс в добрых отношениях с тремя четвертями парламента!
Графиня содрогнулась.
— Имейте в виду, — продолжал вице-канцлер, — что, по сути дела, это ничего не меняет: судьи не поддаются посторонним влияниям.
Это так же соответствовало истине, как справедливость канцлера и хваленые апостольские добродетели Дюбуа. Графиня была близка к обмороку.
— В конце концов, — продолжал вице-канцлер, — при всей честности и неподкупности судья больше расположен к своему другу, чем к незнакомому человеку, особенно если право на стороне друга, а поскольку по всей справедливости ваше дело, сударыня, обречено на проигрыш, вы можете ждать для себя самых неприятных последствий.