Жозеф Бальзамо. Том 1
Шрифт:
— Да, видит Бог. Вы знакомы с баронессой д'Алоньи?
— Нет, сударь. Увы, я теперь никого не знаю: от двора я удалилась двадцать лет назад.
— Так вот, представлять мою сестру, ее «крестной» будет баронесса д'Алоньи. Король осыпает милейшую баронессу милостями: муж у ней теперь камергер, сын вступил в гвардию, и первый же патент лейтенанта обещан ему; из баронов их возводят в графское достоинство; ордера на получение денег из личных средств короля обмениваются на акции города, [96] а вечером после представления баронесса получит двадцать тысяч экю наличными. А она все просит еще и еще.
96
То есть ценные бумаги, выпущенные парижскими городскими властями и рассматривавшиеся как очень надежное помещение капитала.
— Да, понимаю, — с тонкой улыбкой отвечала графиня Беарнская.
— Вот ведь как получилось! — вскричал Жан.
— О чем вы? — поинтересовалась г-жа Дюбарри.
— Экая незадача! — продолжал виконт, подскочив в кресле. — Как жаль, что я не встретился с госпожой графиней у нашего кузена вице-канцлера неделю тому назад!
— А что бы это изменило?
— Да ведь тогда у нас еще не было уговора с баронессой д'Алоньи.
— Дорогой брат, — заметила г-жа Дюбарри, — вы изъясняетесь, как сфинкс, и я вас не понимаю.
— Не понимаете?
— Нет.
— Бьюсь об заклад, что госпожа графиня поняла.
— Простите, сударь, пытаюсь, но тщетно.
— Неделю назад у вас ведь еще не было «крестной»?
— Разумеется.
— Вот именно, и графиня… Но может быть, мне не стоит говорить?
— Нисколько, сударь, продолжайте.
— И представить вас могла бы графиня, а король сделал бы для нее то же, что и для баронессы д'Алоньи.
Старая сутяжница остолбенела от изумления.
— Увы… — простонала она.
— Ах, если бы вы знали, — продолжал Жан, — с какой охотой его величество осыпал ее всяческими милостями. Его даже просить не приходилось, он предупреждал любые желания. Едва узнав, что баронесса д'Алоньи вызвалась стать «крестной» госпожи Дюбарри, он сказал: «В добрый час, я устал от всех этих кривляк, которые, по-моему, важничают куда больше, чем я сам. Надеюсь, графиня, вы представите мне эту даму? Быть может, она ведет какую-нибудь тяжбу, быть может, у нее долги или ей грозит разорение?»
От изумления глаза у старой графини раскрывались все шире.
— «Меня огорчает только одно обстоятельство», — добавил король.
— Чем же был огорчен его величество?
— «Только одно, — продолжал король. — Одно-единственное обстоятельство: мне бы хотелось, чтобы дама, представляющая госпожу Дюбарри, носила более славное имя». Произнеся это, его величество взглянул на портрет Карла Первого кисти Ван Дейка.
— Ага, понимаю, — проговорила старая сутяжница. — Его величество, вероятно, имел в виду свойство Барримуров со Стюартами, о котором вы недавно упомянули.
— Несомненно.
— Право же, — сказала графиня Беарнская, сама смутно понимая, зачем она это говорит, — я никогда не слыхивала об этих д'Алоньи.
— Нет, это вполне достойный род, — возразила г-жа Дюбарри, — проявивший себя, ну, во всяком случае, в достаточной мере.
— Бог ты мой! — внезапно вскричал Жан, вскочив с кресла.
— Да что это с вами? — осведомилась г-жа Дюбарри, из последних сил сдерживая смех, при виде гримасы брата.
— Уж не укололись ли вы, сударь? — заботливо осведомилась старая сутяжница.
— Нет, — отвечал Жан, снова плюхаясь в кресло, — просто мне в голову пришла одна мысль.
— Вот так мысль! — рассмеялась графиня Дюбарри. — Она вас прямо-таки потрясла.
— Должно быть, удачная мысль, — вставила графиня Беарнская.
— Превосходная!
— Поведайте же ее нам.
— В ней только один изъян.
— Какой?
— Ее невозможно осуществить.
— Все равно скажите.
— Боюсь, она сможет стать причиной чьих-нибудь сожалений.
— Что поделаешь, виконт, говорите.
— Я подумал, а не передать ли вам баронессе д'Алоньи, что сказал король, глядя на портрет Карла Первого?
— О, это было бы не слишком-то любезно, виконт.
— Согласен.
— Что ж, не будем больше об этом говорить.
Старая дама вздохнула.
— Обидно, — произнес виконт, как бы рассуждая сам с собой. — А ведь как было бы хорошо, если бы графиня, обладательница громкого имени и незаурядного ума, предложила свои услуги вместо баронессы д'Алоньи. Она выиграла бы тяжбу, сын ее, граф Беарнский, стал бы лейтенантом, а поскольку графиня понесла огромные расходы из-за связанных с тяжбой поездок в Париж, ей их возместили бы. Увы, такие счастливые случаи не повторяются!
— Увы, не повторяются, — не сдержавшись, поддакнула графиня Беарнская, которую оглушил этот непредвиденный удар.
По правде сказать, на месте бедной старухи любой сказал бы то же самое, любой почувствовал бы себя раздавленным бременем разочарования.
— Вот видите, брат, — заметила г-жа Дюбарри с выражением глубокого сострадания, — видите, вы огорчили мою гостью. Разве мало ей было моих слов, что я ни о чем не могу просить короля, пока не представлюсь ко двору?
— Ах, если бы я могла отложить разбирательство в суде.
— Всего-то на неделю, — подсказал Жан Дюбарри.
— На одну неделю! — подхватила графиня Беарнская. — Ведь через неделю графиня уже будет представлена ко двору.
— Да, но король через неделю будет в Компьене. Он будет принимать участие в непрерывных празднествах: к этому времени прибудет дофина.
— Это все верно, — изрек Жан, — все верно, однако…
— Что?