Жозеф Бальзамо. Том 2
Шрифт:
— Что, господин маршал?
— Парламенты получили недурной удар, — слово в слово повторил Ришелье то, что сказал Жан.
Д'Эгийон покраснел.
— Вы знаете? — произнес он.
— Господин виконт все мне рассказал, — отвечал Ришелье, — даже о вашем визите в Люсьенну нынче утром еще до рассвета; ваше назначение — торжество нашей семьи.
— Поверьте, господин маршал, я весьма сожалею о случившемся.
— Что он городит? — спросил Жан, скрестив руки на груди.
— Мы друг друга понимаем, — перебил Ришелье, — мы друг друга понимаем.
— Тем лучше, но я-то ничего не понимаю. О чем это он сожалеет? А! Ну, разумеется? О том, что его не сразу назначили министром, да, да… Конечно же.
— Вот как, определена отсрочка? — воскликнул маршал, чувствуя, как в душе у него возрождается надежда, вечная спутница честолюбцев и влюбленных.
— Да, отсрочка, господин маршал.
— Впрочем, он за нее превосходно вознагражден, — заметил Жан. — Командование лучшим полком в Версале!
— Ах вот оно что, — протянул Ришелье, страдая от второго удара. — Значит, еще и командование полком?
— Пожалуй, господин Дюбарри несколько преувеличивает, — возразил герцог д'Эгийон.
— Но в конце концов какой полк вам предложен?
— Легкий конный.
Ришелье почувствовал, как по его морщинистым щекам разливается бледность.
— Да, конечно, — сказал он с непередаваемой улыбкой, — для столь очаровательного молодого человека это и впрямь пустяк; но что поделаешь, герцог, лучшая девушка на свете может дать только то, что у нее есть, даже если она королевская возлюбленная.
Теперь пришел черед побледнеть д'Эгийону.
Жан любовался превосходными полотнами Мурильо, висевшими у маршала.
Ришелье похлопал племянника по плечу и сказал:
— К счастью, вам обещано быстрое продвижение. Примите мои поздравления, герцог, самые искренние поздравления! Ваша ловкость и искусность в делах равны вашей удачливости. Прощайте, мне теперь недосуг; не забывайте меня на гребне успеха, любезный министр.
Д'Эгийон ответил на это лишь:
— Вы, господин маршал, — это все равно, что я сам, и наоборот.
И, отвесив дяде поклон, он вышел с присущим ему от природы достоинством; он понимал, что угодил в одно из самых затруднительных положений в своей жизни и что его подстерегают еще изрядные опасности.
Едва герцог вышел, Ришелье поспешно сказал Жану, который немногое понял в обмене любезностями между дядюшкой и племянником:
— В д'Эгийоне есть одна превосходная черта — его простодушие, которым я восхищаюсь. Он человек умный и искренний; он знает двор, и притом порядочен, как юная девица.
— И к тому же любит вас! — воскликнул Жан.
— Как барашек.
— Видит Бог, — произнес Жан, — он более достоин называться вашим сыном, чем господин де Фронсак.
— Право, виконт… Право, это так и есть.
Произнося эти слова, Ришелье возбужденно расхаживал вокруг своего кресла; он напряженно искал выхода, но не находил его.
— Ну, графиня, — пробормотал он, — вы мне за это заплатите!
— Маршал, — с проницательным видом изрек Жан, — вчетвером мы составим нечто вроде древней фасции: знаете, такой пучок прутьев, который невозможно переломить.
— Вчетвером? Дорогой господин Жан, как вы это себе мыслите?
— Моя сестра будет представлять силу, д'Эгийон — власть, вы будете подавать мудрые советы, а я за всем присматривать.
— Превосходно! Превосходно!
— Теперь пускай кто-нибудь попробует задеть мою сестру! Я не боюсь никого и ничего.
— Черт побери! — воскликнул Ришелье, у которого внутри все кипело.
— Пускай теперь поищут ей соперницу! — вскричал Жан, опьяненный своими победоносными планами и замыслами.
— О! — вырвалось у Ришелье, который хлопнул кулаком себя по лбу.
— Что такое? Что с вами, дорогой маршал?
— Ничего. Ваша идея лиги кажется мне превосходной.
— Не правда ли?
— Всей душой разделяю ваше мнение.
— Браво!
— А Таверне тоже живет в Трианоне вместе с дочерью?
— Нет, он живет в Париже.
— А дочка у него очень красива, дорогой виконт.
— Да будь она прекрасна, как Клеопатра… или как моя сестра, я больше ее не опасаюсь… с тех пор, как мы заключили союз.
— Вы, кажется, сказали, что Таверне живет в Париже, на улице Сент-Оноре?
— Я не сказал, что на улице Сент-Оноре: он живет на улице Цапли. А вам случайно не пришло в голову, каким образом можно прогнать этого Таверне?
— Кажется, пришло, виконт, кажется, такая мысль у меня есть.
— Вы бесценный человек! А теперь я вас покидаю; помчусь, разведаю, что слышно в городе.
— Что ж, прощайте, виконт… Кстати, вы не назвали мне новых министров.
— О, это все люди временные: Терре, Бертен, уж не помню, кто там еще… Словом, мелочь по сравнению с д'Эгийоном, который вскорости будет первым министром.
«Быть может, не так уж и вскорости», — подумал маршал, на прощание одарив Жана самой благосклонной улыбкой.
Жан ушел. Тут же появился Рафте. Он все слышал и знал, как к этому относиться: все его опасения сбылись. Прекрасно зная своего хозяина, он не сказал ему ни слова.
Он даже не стал звать лакея, а сам раздел Ришелье и отвел его в постель; старый маршал принял пилюлю, которую дал ему секретарь, и тут же лег: его била лихорадка.
Рафте задернул шторы и вышел. Передняя была полна слуг, которые уже сбежались и навострили уши, готовые подслушивать. Рафте отвел в сторону старшего камердинера.