Журнал «Если», 2000 № 01
Шрифт:
Агвайн был выбран для нарочитого оскорбления, так как происходил из Южного края саксов во владениях Утера, что делало его в глазах Викторина изменником.
Римлянин с большим толком использовал свое вынужденное безделие — он прогуливался по городу с Галеадом, прислушивался к разговорам в харчевнях, наблюдал учения разных отрядов готских воинов и накапливал сведения, которые могли бы оказаться полезными Утеру в новой неизбежной войне.
По пути с побережья они видели строящиеся большие триремы и баржи, пригодные, чтобы доставить войско на южный берег Британии, где оно пополнится мятежными саксами и ютами, которые только и думали, как одержать победу над Кровавым королем.
На двадцать второй день ожидания Агвайн явился с зарей — Вотан пожелал увидеть послов. Викторин учтиво поблагодарил вестника и облачился r простую белую тогу. Галеад надел кожаный нагрудник, гетры, наколенники центуриона конной когорты и опоясался гладием. А поверх всего — короткое белое одеяние герольда с вышитым на левой груди красным крестом.
Их проводили во дворец, в длинную залу, окаймленную вертикальными копьями. На острия некоторых были насажены отрубленные головы.
Галеад покосился на истлевающие черепа и с трудом сдержал гнев, узнав остатки лица Меровея, бывшего короля меровеев. Сглотнув, он продолжал медленно следовать за Викторином к высокому трону, на котором восседал новый король-бог с телохранителями в серебряных доспехах справа и слева. Вотан бесстрастно наблюдал, как они приближаются. Подойдя к возвышению, Викторин низко поклонился.
— Привет, государь, от твоего брата за проливом.
— У меня нет братьев, — изрек Вотан. Голос его раскатился по зале. Галеад уставился на царя, подавленный ощущением его мощи. Красивое лицо обрамляла золотистая борода, могучие плечи, бугрящиеся мышцами крепкие руки. Одет он был в такие же серебряные доспехи, как и его телохранители, с наброшенным поверх черным плащом.
— Мой король, — начал Викторин невозмутимо, — посылает тебе дары, поздравляя с восхождением на престол. — Он обернулся, и два легионера выступили вперед с квадратной шкатулкой из полированного черного дерева. Они опустились перед королем на колени и открыли ее. Вотан наклонился и извлек окованный золотом серебряный шлем. Серебряные вороновы крылья по сторонам служили защитой для ушей.
— Красивая безделица, — заметил Вотан, бросив шлем телохранителю. — А теперь к делу. Я дал вам три недели, чтобы вы постигли мощь Вотана. Ты использовал это время с толком, Викторин, как и подобает военачальнику с твоим опытом. Теперь возвращайся в Британию и сообщи тем, кто у власти, что я прибуду к ним с ответными дарами.
— Мой государь Утер… — начал было Викторин.
— Утер мертв, — перебил Вотан, — и вам нужен король. Наследника у него нет, к тому же братья саксы призвали меня на помощь против римской тирании в Британии. Я решил принять их приглашение, дабы восстановить справедливость в этом краю.
— И ты отправишься со своим войском, государь? — спросил Викторин.
— Ты полагаешь, оно мне понадобится?
— Это, государь, решать королю.
— Ты сомневаешься в моем слове? — спросил Вотан, и Галеад увидел, как напряглись телохранители.
— Нет, государь, я просто напоминаю — со всем почтением, что Британией правит король. Когда один умирает, престол занимает другой.
— Я воззвал к наместнику Христа в Риме, — заявил Вотан, — и вот грамота с его печатью, жалующая мне королевство Британию, буде я пожелаю его принять.
— Можно бы сослаться на то, то Рим больше не решает дела Запада, — сказал Викторин, — но об этом пусть рассуждают другие. Я простой воин.
— Твоя скромность похвальна, но ты играешь гораздо более важную роль. Я бы хотел, чтобы ты служил мне, Викторин. Талантливые люди — редкость.
Викторин поклонился.
— Благодарю тебя за столь лестный отзыв. А теперь, с твоего разрешения, мы должны приготовиться к отъезду домой.
— О, конечно, — согласился Вотан. — Но прежде представь мне твоего юного спутника, он заинтересовал меня.
— Государь, это Галеад, рыцарь Утера.
Галеад поклонился, король спустился с возвышения и встал перед ним. Галеад судорожно сглотнул и посмотрел в льдисто-голубые глаза.
— А твоя точка зрения, рыцарь Утера?
— У меня ее нет, государь. Ничего, кроме меча. И когда мой король приказывает мне пустить его в ход, я повинуюсь.
— А будь твоим королем я?
— Спроси меня еще раз, государь, когда этот день настанет.
— Он настанет, Галеад, когда придет весна. Скажи-ка, — добавил он с улыбкой, указывая пальцем на отрубленные головы, — что ты думаешь об этих украшениях моего зала?
— Думаю, государь, когда придет весна, на них слетятся мухи.
— По-моему, один из персонажей тебе знаком, если я не ошибся.
Галеад заморгал.
— Знаком, государь, твой взгляд остер. — Он указал на истлевающую голову Меровея. — Я видел его один раз… когда мой отец побывал в Налии. Это… бывший… король.
— Он мог бы служить мне. Странно, что человек предпочитает расстаться с жизнью в муках, вместо того чтобы наслаждаться ею среди богатства и радости. И ради чего? Скажи, Галеад, какой смысл бросать вызов неизбежному?
— Мне всегда говорили, государь, что неизбежна только смерть, а мы напрягаем все силы, ежедневно бросая ей вызов.
— Даже смерть не становится неизбежной для тех, кто служит мне усердно. И она не избавление для тех, кто мне противится. Не так ли, Меровей?
Полуразложившаяся голова словно сжалась на наконечнике копья. Рот разверзся в беззвучном вопле.
— Ты сам видишь, — мягко проговорил Вотан, — бывший король согласен со мной. Скажи, Галеад, ты хочешь иметь меня врагом?
— Государь, жизнь воина редко согласуется с его желаниями. Я предпочел бы не иметь врагов, но жизнь не столь проста.
— Хорошо сказано, воин, — заметил король, повернулся и вновь воссел на троне.
Викторин и Галеад почтительно пятились, пока не оказались за дверями залы, а там повернулись и молча направились к своему жилищу. Войдя, Викторин рухнул в кресло и зажал голову ладонями.
— Он мог солгать, — попытался успокоить его Галеад.
— Зачем? Утер погиб. Британия погибла.