Злодейка в деле
Шрифт:
— Не стоит, Кресси, — перебивает Олис. — Я верю. Просто странно… Ты больше не отвергаешь меня, но так ни разу не назвала братом.
У-умный. Оброненное вскользь замечание я игнорирую и легкомысленно предлагаю:
— Тогда идём?
— Да, — в ответной улыбке сквозит горечь.
Не тратя время на сборы, я выбираю свиту. Мне, конечно, пытаются навязать лучших бойцов, но я отдаю предпочтение не боевым качествам, а уму и организаторским талантами. Остальные же пусть добираются сами, как хотят, благо лагерь Великий хан разбил относительно недалеко от форт-поста, далеко углубляться в степи не придётся, лошади справятся.
Нам с Олисом подставляет шею самый крупный ящер из группы.
— С-с-с, — выдыхает он и распахивает кожаный капюшон, за которым так удобно укрываться от встречного потока воздуха, к которому в степи обязательно примешается пыль, песок.
Ящеры сразу набирают хорошую скорость, и я вжимаюсь в тёплую шершавую шкуру.
Олису держаться труднее — для него это первая поездка столь необычным способом. Но справляется он достойно. Привыкнув, он даже чуть приподнимает голову и с интересом всматривается в пейзаж.
Пожалуй, степь по-своему прекрасна. Здесь не найти тенистых лесов и фруктовых садов, зато простор поистине бескрайний, здесь можно мчаться с ветром наперегонки до самого горизонта, вдыхать пряный аромат трав. А как восхитительно будет выглядеть степь весной, укрытая ковром цветов?
До лагеря оказывается намного ближе, чем я ожидала, рассматривая карту.
Олис спрыгивает на землю первым, помогает спуститься мне.
— Так близко? — вторит он.
— С башни лагерь не рассмотреть, — пожимаю я плечами. — Но разве патрули в степь не ходят?
— Должны ходить, мы ведь проезжали вышку, и она отсюда видна, вон, — указывает он рукой на колченогую поделку из жердин.
— С этим тоже придётся разбираться, — соглашаюсь я.
Но сейчас важнее всего старый шаман и Великий хан. Ящеры подсказывают дорогу. Прикинув, что сейчас предстоит, я отправляю свиту оценить состояние лагеря, пересчитать пленных, оружие. Словом, заняться делом, причём подальше от нас.
С первого взгляда ясно, что лагерь временный. Начать с того, что нет ни намёка на присутствие кого бы то ни было, кроме воинов: ни женщин, ни детей, ни стариков. Старк-шаман есть, но его я отношу в категорию воинов, так что не в счёт. Больших шатров всего несколько, и они заметно уступают шатрам, описанным нашими дипломатами. Вместо дворца из пёстрых ковров, всего лишь не особо просторные войлочные домики.
— Сдохни! — воин, до сих пор смирно лежавший, придавленный хвостом одного из ящеров, резко приподнимается, замахивается.
Отражённый лезвием солнечный луч на миг слепит.
Воин, сбитый ударом хвоста, с криком заваливается, а кинжал безобидно отлетает куда-то в сторону. Я прохожу мимо.
Оглядевшись, забираюсь на спину ближайшего ящера:
— Воины степи, — громко обращаюсь я к пленникам. Увы, не все услышат, но меня прежде всего интересуют бойцы личного войска Великого хана, а они как раз здесь, — вы проиграли. Я, главнокомандующая армией империи, императорская принцесса Крессида Небесная, даю слово, что сохраню жизни тем, кто примет своё поражение с достоинством. Больше того, я знаю, что вы грабите наши деревни, чтобы прокормить своих детей. Я готова продавать народу степи продовольствие за оплату, посильную народу степи. Те же ковры, редкие степные лекарственные травы… Я готова сохранить ваши жизни и жизни ваших детей.
Едва ли мне верят, но больше не покушаются — ящеры бдят.
Олис вновь помогает спуститься, и мы идём вслед за мелкой ящеркой к навесу, устроенному неподалёку от самого большого шатра. Если честно, ни малейших предположений, зачем этот навес устраивали степняки. Сейчас он служит крышей смертного одра Великого хана. Сообщив, что хозяева степи плохи, Феликс не преувеличил. Скорее, преуменьшил.
Даже в столь жалком состоянии, с рваной раной в боку, Старший шаман смотрится величественно, а его борода словно зачарованная — ни капли крови не попало при том, что одежда пропитана насквозь.
Почувствовав мой взгляд, шаман приподнимает веки, но тотчас опускает.
Великий хан… стоит удивиться, что он ещё дышит. Видимо, мы застали последние вдохи. Одежда пропитана кровью, нога вывернута под неестественным углом, но в ворохе драных лохмотьев, в которые превратился его наряд, без сомнения вычурный и дорогой, не понять, сломана или лишь странно поджата. Великий хан без сознания. Мне так показалось.
Феликс прижимает ладонь к сердцу, склоняется в поклоне:
— Моя принцесса, принц Олис.
Вздрогнув, хан не только глаза распахивает, но и голову приподнимает. Взгляд ясный, осмысленный. Лицо перечёркивает кривая усмешка.
Наверное, можно было бы позлорадствовать. Когда, как не сейчас, растоптать гордость этого выдающегося вожака? Речь над поверженным, умирающим противником — амплуа злодеев. А хан, без сомнения, человек исключительный. Никто до него не смог собрать племена в кулак и крепко держать. Если бы его план удался, его восхождение стало бы новой вехой в истории степного народа. Хах, правильнее сказать, уже стало, ведь я собираюсь продолжить его дело, просто иначе, медленнее и без кровопролития.
— Скоро, через сотню лет, крепостные стены империи станут выше, толще, неприступнее. Совсем скоро, придя за урожаем, дети степи уйдут ни с чем. Ты знаешь, что твой народ обречён.
Хан слушает. Его рот кривится в совсем уж уродливой улыбке.
— Сытая имперская девочка, — выдыхает он. — Давай, убей Олиса.
Сытая? Нет.
Я прожила жизнь простолюдинки, и пусть я никогда не голодала, не испытывала настоящей нужды, не знала, что такое захватившая твой дом война, я по-настоящему переродилась.
— Я не позволю убить мою семью во благо твоего народа, Великий хан. Но я готова предложить тебе мир.
— Мир?! — он заходиться нехорошим булькающим кашлем. — Это я должен бредить, не ты, моя драгоценная неслучившаяся наложница.
— Ты знаешь, что по ту сторону степи? Я видела редкие диковинки, попадающие в империю с юга. Уверена, ты знаешь больше. Я хочу торговать с югом и готова платить продовольствием за безопасную дорогу, за строительство гостевых домов. Я клянусь Рейзан Судьбоносной, что я говорю абсолютно серьёзно. Тебе интересно?