Злой ГЕНий, или Сперматозоиды штурмуют…
Шрифт:
Но вместо рассказа о двойном совокуплении я получил свидетельство о том, что мне не грозит участь племянника Севы.
Пианистка неловко задрала подол невзрачного платья и спустила до колен трусообразную серость.
– Два раза я отдавалась ему…
– Верю.
– И в обоих случаях – безрезультатно.
Пианистка неловко переступила через сползшие трусцы.
– За десять лет жизни с мужем – не получилось. А мы ведь каждую ночь пробовали! С этим великолепным оплодотворителем – не вышло. За что мне такое наказание, за что?
Пианистка доверчиво приблизилась ко мне, так и не заразившемуся садоградской импотенцией.
– Может, вы попробуете?
Платье взметнулось до горла и улетело за рояль.
– У меня сегодня, по всем расчетам, самый благоприятный день.
Торопливо повернув объектив кремлевского фотоаппарата в сторону портрета бородатого композитора, я позволил тонким пальчикам, натренированным на музицировании, расстегнуть мой ремень.
Пианистка медленно повернулась и облокотилась на рояль.
Не знаю, как и назвать этот стремительный околомузыкальный опус…
А мне казалось, это Зинаида демонстрирует свою виртуозность и умелость.
Зинаида…
Но моя сперма была внедрена в непроизволительное чрево.
И, как выяснилось, я старался не зря.
Нет, вряд ли я сумел добиться того, что не получилось ни у тотального оплодотворителя, ни у пунктуального мужа…
Вознаграждение за труды заключалось в другом.
На прощание пианистка сообщила, что дважды приходивший умеет внезапно исчезать и внезапно появляться.
И еще быстро менять размеры.
От высокого до маленького.
И наоборот.
Так я получил информацию о трансформере-невидимке.
И еще пианистка указала на два, по ее мнению, очень подозрительных адреса поблизости.
Нет, женская благодарность не имеет границ…
Покидая музыкальный салон, я не прикидывал возможные санкции Кремля за нарушение сексуального запрета.
В таком безумном деле, как садоградский винегрет, сорваться не грех.
И я не жалел об экспромте.
Бесплодная пустыня по доставленным ощущениям ничем не отличалась от дееспособного оазиса.
Я вышел в сад.
На подстриженной, ухоженной лужайке пестрела радужными горошинами детская коляска.
Я заглянул под кружевной полог.
Облаченный в настоящий памперс, веселый игрушечный пупс держал в карминовых губах пустышку с кольцом, через которое была продета голубая ленточка.
Я отправил кадры с куклой прямиком в Кремль.
И не для оправдания.
После рояльного соития требовалось компенсировать произошедшее здоровой инициативой.
Я, не мешкая, отправился по указанным подозрительным адресам.
Музицируюшие женщины весьма наблюдательны.
Глава 6 Казненные козни
На удобной широкой плахе – яблоко.
Над спелым плодом занесен топор палача.
Кромка отточенного лезвия мелко выщерблена.
Сейчас топор опустится – неотвратимо и безапелляционно.
Сейчас рассечет зрелую плоть.
Сейчас брызнет сок – натуральный, с мякотью.
Клыкастая огнедышащая бестия поглощает сморщенные, испеченные на лету яблоки.
Из-под шипастого хвоста рождаются мощные стрекозы с бирюзовыми ошалелыми фасеточными шарами.
В трехлитровых банках, предназначенных для засолки пупырчатых огурцов и отборных помидоров, заспиртованно плавают нашинкованные пенисы вперемешку с целыми яблоками.
Беременная старуха с распущенными седыми космами.
Вместо набухшего живота – яблоко, и там где полагается, – развернутые влажные тенистые листочки.
Орущий человек, лет сорока, мужского пола, среднего телосложения, без вредных привычек, знакомый с зубной фторосодержащей пастой, орущий неизвестно по какой причине.
Кошмар за пределами рамы.
Но в расширенных до максимума зрачках прописаны яблоки.
Яблоки сорта «Ева».
Три неодетых негритянки с гигантскими слонихоподобными лоханками, стоя на карачках, истово лижут розовыми жадными оголтелыми языками бока огромного яблока.
Холм из яблок.
На вершине холма выплясывает отходной гопак скелет, жонглирующий черепами.
Скелет подпоясан жовто-блакитным кушаком.
Экспозицию завершал автопортрет.
Я сразу признал в чеканном профиле изгрызанного мышами яблока хозяина.
Не хватало лишь роскошной шевелюры с банданой.
Вот я и закончил осмотр подозрительного подвала.
Здесь просто творил художник-любитель.
По его словам, импотенция высвободила в нем творческий потенциал.
Вся сексуальность ушла в краски.
Ну, а я двинул по второму адресу, надеясь что гарант Конституции оценит не только шедевры на яблочную тематику, но и мое показное усердие.
Глава 7 Статуй
Второй подозрительный адрес располагался неподалеку.
Еще не дойдя до калитки, я увидел дородную няньку, толкавшую перед собой коляску.
Нянька передвигалась как-то странно, и я понял причину этого, обнаружив в асфальтовой трещине отломанный каблук.
Хороший повод быстро познакомиться и внедриться.
Догнал.
Отдал каблук.
Помог с коляской.
В благодарность – приглашение к чаю.
Хозяйка, ничем не уступающая по габаритам доцентше, встретила нас не совсем радушно.
– Что-то рано вернулись с прогулки.
– Каблук отломился.