Змей и Цветок
Шрифт:
Каноэ лениво качнулось на сонной воде и медленно потащилось к назначенному месту встречи. В лодке было ожидаемо тесно. Донья Марина, горделиво приосанившись, держалась спокойно и величаво – она безоговорочно доверяла капитану, что всё это время внимательно смотрел по сторонам, озираясь и держа оружие наготове.
Наконец, перед путниками раскинулся крошечный остров, скудный клочок земли, где путников уже ожидали вельможи Теночтитлана.
– Монтесумы среди них нет? – шепнул испанец Марине.
– Нет.
– Кто остальные?
– Я не знаю их лично. Полагаю, его младший брат Куитлауак и, возможно, главнокомандующий Текуантокатль.
Скривившись, Кортес сплюнул:
– Чёрт бы побрал эти их имена!
Старший из вельмож приказал слугам принести корзины с дарами и поставить их к ногам конкистадора. Монтесума был щедр, как и всегда, отправив чужеземцам нефритовые украшения, перья, шкуры, циновки и, конечно, золото. Куитлауак, брат императора, учтиво поклонился путникам и, обращаясь непосредственно к Кортесу, произнёс:
– Приветствую тебя, теуль. Наш тлатоани вновь просит принять эти дары в знак своего уважения. Император не желает войны и кровопролития, нижайше просит тебя покинуть эти священные земли. Если ты чего-то желаешь – проси. Быть может тебе нужны женщины, рабы? Я готов выслушать и выполнить твою просьбу, теуль, при условии, что вы покинете владения нашего тлатоани.
– Благодарю вашего императора за щедрость, – начал Кортес, – Однако, я служу своему королю Карлосу Первому. Он велел мне лично познакомиться с вашим правителем и увидеть великую столицу могущественных ацтеков. Я не уйду, пока не увижу Теночтитлан и не познакомлюсь с Монтесумой лично, – капитан небрежно кивнул индианке, – Переведи, Марина.
Марина поприветствовала вельмож, как того требуют обычаи, и перевела слова господина, добавляя от себя хвалебные речи о красоте столицы и могуществе её правителя.
– А когда увидишь Теночтитлан, ты покинешь его? – с недоверием уточнил Куитлауак.
– Безусловно, – Кортес кивнул, натянув подобие улыбки, – Я обещаю покинуть эти земли со своим войском. Никто не пострадает.
– В таком случае, зачем тебе огромное полчище вражеских племён? – вмешался Текуантокатль.
– Гарантия безопасности. В городе Чолула местный вождь поднял мятеж. Вероятно, не все подданные выполняют приказы вашего тлатоани. Я же верен своему королю и намереваюсь выполнить его приказ.
Вельможи переглянулись.
– Я передам тлатоани твои слова, – с напускной учтивостью заверил Куитлауак, – Император примет решение.
***
Единственной темой для пересудов среди горожан были, конечно же, теули. Об испанцах рассказывали всякие чудеса. Где-то говорили, что они обладают невероятной силой и голыми руками могут сокрушить десяток противников, шептались об их неуязвимых доспехах и невероятном оружии, судачили о диковинных зверях, которыми теули повелевали и даже поговаривали об их ненасытной страсти, которой они щедро одаривали наложниц.
Тем временем в делах империи царили разброд и смятение. Каждый день Монтесума созывал совет знати, вынося насущный вопрос на всеобщее обсуждение. Одни предлагали одно, другие – другое, но в конечном счёте император не предпринимал ничего, пребывая в чудовищной нерешительности. Местные почтека, дальновидно оценив обстановку, покидали город, стараясь забрать с собой побольше товара, и отправлялись на север к горным племенам.
Перед тем, как отправиться на переговоры с теулями, командир Текуантокатль приказал своим воинам охранять главные мосты, соединяющие город с материком, а так же установил часовых на боевых каноэ за стенами столицы на случай атаки с воды. Казалось, о безопасности столицы думал один лишь главнокомандующий. Остальные вельможи не торопились приводить подчинённые им военные силы в боевую готовность.
Воин-орла Тепилцин, воспользовавшись отсутствием командира и временем смены поста, отправился в поместье Текуантокатля, чтобы увидеться с сестрой. В текущей обстановке было неизвестно, когда они снова смогут поговорить. Майоаксочитль пригласила его в поместье, приказала слугам подать ужин и нетерпеливо спросила:
– Живём в одном городе, а не виделись, кажется, целую вечность! Какие новости, брат?
– Теули находятся в Истапалапе, – Тепилцин нервно барабанил пальцами по краю циновки, – Сейчас время моего бдения подошло к концу и я волен отправиться на отдых домой, но вечером снова выступаю на пост.
– Истапалапа очень близко к Сочимилько. Известно что-нибудь об отце?
– Всё в порядке, Майя, не беспокойся. Отцу приказано оставаться в городе. Теулей в Сочимилько нет. Кажется, на данный момент их интересует именно наша столица.
– Думаешь, война будет неизбежно? – любопытствовала дочь вождя, подавая брату между делом редкий деликатес – мясо молодого тапира.
– Я не исключаю этого, сестра, – тяжело вздохнув, заключил Тепилцин, – Сейчас все решения принимает тлатоани.
– Я знаю, что Текуантокатль сегодня утром покинул город. Он никогда не говорит куда и зачем уходит, считая обсуждение с женщиной государственных вопросов делом абсолютно бесполезным.
– Он отправился на переговоры с командиром теулей. Уверен, наш главнокомандующий не питает надежд, что они уберутся восвояси, но таков приказ Монтесумы.
Тепилцин посмотрел на сестру серьёзно:
– Я не знаю, какой Текуантокатль супруг, но могу с уверенностью сказать, что сейчас он единственный, кто пытается хоть как-то защитить нашу страну от чужеземцев. Хочу, чтобы ты знала. Я согласен с его решениями и разделяю его политические взгляды.
– Однако, – продолжил воин-орла, – Я хочу отправить Козамалотль с сыном на север к племенам отоми. Там живёт сестра бабушки Кокото со своей семьёй. Сейчас там безопасно.
– Я счастлива знать, что Козамалотль, бабушка Кокото и малыш Точтли будут в безопасности, – с тоскливой улыбкой ответила сестра.
– Я пытался предложить твоему супругу поступить также, но он пришёл в ярость. Считает, что убегают только трусы, не верящие в могущество нашей империи.
– Очень на него похоже, – печально хмыкнула дочь вождя, – Спасибо тебе, брат, что пытаешься защитить меня.
– Не знаю, Майя, простишь ли ты меня когда-нибудь за мой позор? – Тепилцин замер с мольбой в глазах, глядя на сестру с ожиданием. Точь-в-точь как когда-то в детстве.