Знают истину танки !
Шрифт:
И там, на крыльце, под фонарями, смеется кто-то маленький с дощечкой в руке:
— Давай их, надзиратель! Давай их, дураков!
МЫ НЕСЁМСЯ К НЕМУ
над головами строя. Это — Возгряков, старший барака. Он трясется в полубеззубом смехе. И карандашом стучит по фанерной дощечке:
— Ну, разбирайся! А то запрем барак и уйдем. Будете тут стоять!
Первые ряды, как видны они с крыльца Возгрякову. Молодой мрачный ингуш раздвигает передних и продирается вперед. Омерзение на его лице.
Возгряков:
— Ты
— Но ингуш с ножом!!
На мгновение — Возгряков. Ка-ак..?
И ингуш с ножом, взлетающий по ступенькам. На нас!
Все завертелось: Возгряков!
Ингуш! Взмах ножа!
Все перевернулось!
хрип. Топот. Стук упавшего тела.
Труп Возгрякова на ступеньках навзничь, головою вниз. Безобразный оскал застыл на лице. Глаза- открыты. С бельмом один. Под ухом — кровь. В откинутой руке он так и зажал счетную дощечку.
Арестанты сплотились вокруг крыльца. Вот они, сжатым полукольцом, одни головы да плечи стиснутые. И друг через друга, друг через друга лезут посмотреть на убитого (он лежит ниже и ближе экрана). Весь экран — в лицах.
Любопытство. Любопытство. Отвращение. Равнодушие.
Больше ничего.
И вдруг, расступясь, все разом подняли глаза…
на ингуша. Он с крыльца острым взглядом кого-то еще увидел в толпе. И поигрывает ножом. Напрягся к прыжку вниз.
Там надзиратель-"морячок" отбегает задом от толпы, пятится, как собака от кнута.
Но не его ищет ингуш!
Вон кто-то метнулся из толпы и побежал прочь. Черная фигурка заключенного, как все.
И ринулся за ним ингуш!! Ему кричат вдогонку:
— Хадрис! Хадрис!
Шарахнулся в сторону «морячок». Хадрис пробежал мимо.
Убегает жертва.
Гонится Хадрис.
И МЫ ЗА НИМИ!
Пересекли ярко освещенную пустую «линейку».
Через канавку — прыг!.. Через канавку — прыг!..
Вокруг барака!.. За столбы цепляясь, чтобы круче повернуть!
На крыльцо!.. В дверь!..
ЭКРАН СУЖАЕТСЯ ДО ОБЫЧНОГО.
По коридору!
На двери надпись: "Старший оперуполномоченный".
Убегающий толкнул плечом. Заперто. И — мимо!
Ждать некогда!
Двери… Двери…
Надпись: "Начальник лагерного пункта". Толкнул.
Подалась. Вбежал.
Но закрыть не успел — и Хадрис туда же!
Кабинет, В глубине за столом — брюзглый майор (что сидел у прораба) в расстегнутом кителе. Вскочил:
— Как?! Что?..
И заметался, увидев
нож, поднятый Хадрисом за головой.
Медленно наступает Хадрис по одну сторону продолговатого стола заседаний, ногами расшвыривая стулья.
Убегающий стукач — вокруг стола майора и цепляется за майора:
— Спасите меня! Спасите, гражданин начальник!
Между ними — опустевшее кожаное кресло майора.
Майор отрывает от себя руки стукача:
— Да пошел ты вон! Да пошел ты вон!
и отбегая другой стороной стола заседаний, поднял руки:
— Только меня не трогайте, товарищ! Только меня не…
В круглом кресле майора запутался стукач, ногами не протолкнется мимо стола:
— А-а-а-ай!
последний крик его перед тем, как рука Хадриса наносит ему верный удар в левый бок.
Только этот один удар. И вынул нож.
И в кресле начальника лагеря — мертвый стукач.
А Хадрис возвращается, как пришел.
Перед ним — открытая дверь в коридор. Майор убежал.
Хадрис выходит в коридор. Пусто. Медленно идет, читая надписи:
"Цензор"
"Начальник Культурно-Воспитательной Части"
"Старший оперуполномоченный". Толкает дверь. Открыл. Вошел.
В комнате кричат по телефону:
— Всех свободных вахтеров — сюда! И вызовите конвой по тревоге!
— Это кабинет с агавой, где мы уже были. По ту сторону стола трое. Загораживаются.
Это майор звонил (все также расстегнут китель, волосы растрепаны) — и бросает трубку
мимо рычажков.
Рядом — старший лейтенант со стулом в руке (они в зоне без пистолетов)
и истеричный «морячок». Дергается, размахивая плеткой:
— Не подходи! Не подходи!
Но Хадрис очень спокойно подходит.
Он несет кровавый нож на ладони и сбрасывает его перед собой.
стук ножа о стекло.
— Это были два очень плохие люди,
тихо говорит Хадрис. Он уже никуда не торопится, стоит прямой, с достоинством.
Накровянив, нож лежит на столе, на стекле. Его хватает
"морячок". Те трое позади стола как за баррикадой. Старший лейтенант:
— Кто послал тебя? Кто тебя научил??
Хадрис поднимает глаза к небу. Очень спокойно:
— Мне — Аллах велел. Такой предатель — не надо жить.
МЕДЛЕННОЕ ЗАТЕМНЕНИЕ.
порывистый стук.
Распахивается та же дверь. Высокий Абдушидзе вбегает согнутый. Где его щегольство и самоуверенность? Он умоляет, извивается — на том месте, где недавно стоял Хадрис;
— Гражданин оперуполномоченный! Спасите, меня зарэжут! Спасите! В пастели рэжут, на ступеньках рэжут, — я не могу там жить! Я вам па-совести служил — спасите меня!
Старшему лейтенанту — он был один в кабинете — некуда спешить. Заключенные режут заключенных, под начальством земля не горит.
— Я не совсем понимаю, Абдушидзе, — как же я тебя спасу? В другой лагерь отправить — у нас этапов не намечается. Здесь у себя на стуле посадить — не могу, мне работать надо.
Абдушидзе — почти на коленях, когтит себе грудь: