Золото Волка
Шрифт:
– Значит, брат короля вмешался как раз вовремя? Марк устало кивнул в ответ на вопрос трибуна Беллетора.
– Да, трибун. Он всадил отравленную стрелу в сына Инармаза Аларди как раз в тот момент, когда тот собирался разделать меня на куски и скормить своим собакам, и окружил своих воинов людьми, верными старому королю. То, что он завладел короной мертвого короля, было мастерским ходом, он просто подошел к Галатасу и надел ее себе на голову, а это означало, что люди Инармаза должны были либо сражаться прямо здесь, либо заявить о своей верности новому королю’ Он сделал еще один глоток воды из стоящего перед ним стакана, прежде чем продолжить.
– Принц вытащил меня оттуда так быстро, как только смог, но он дал мне сообщение, которое я должен передать тебе, трибун. Он повернулся к Беллетору и открыл планшет для письма, усердно стараясь придать своему голосу должный уважительный тон.
– Трибун, для меня очевидно, что мой отец, царь Асандр Бораз, искал битвы с тобой
– Я нахожу интригующим тот факт, что этот человек, Балоди, похоже, завладел золотой короной короля сарматов, ценным предметом, который, как меня заверили, находится в надежном месте, готовый к отправке в Рим в качестве боевого приза. Как это могло случиться, трибун Скавр? Скавр сохранял на редкость невозмутимое выражение лица.
– Здесь нет никакого секрета, коллега. Я отдал корону Балоди, когда освободил его, вскоре после того, как здешний центурион обнаружил его среди заключенных. Беллетор изумленно уставился на него, но Скавр продолжал, как будто не обсуждал ничего более важного, чем погода.
– Я приказал другому из моих центурионов сопроводить его через северный край долины, а затем кружным путем примерно в миле от вражеского лагеря, пока мы готовили короля к возвращению к сарматам, так что примерно в это время центурион Корвус подошел к стороне, обращенной к нашей стене. Балоди проскальзывал в секцию, охраняемую его собственными людьми на противоположной стороне. Он вежливо улыбнулся Беллетору. "Я бы сказал, все обернулось очень хорошо: восстание подавлено до того, как был нанесен какой-либо действительно серьезный ущерб, и у нового короля есть веские основания быть благодарным империи’. Беллетор неодобрительно фыркнул, махнув рукой, отметая доводы своего коллеги, и огласил свой вердикт по этому вопросу.
– Напротив, трибун Скавр, ты снова действовал без одобрения вышестоящего офицера...
Скавр громко рассмеялся, и от желчного тона его вспышки, а также от простого факта ее выражения у собравшихся старших офицеров расширились глаза.
– Хватит этой чепухи! Чтобы не получить вашего одобрения, потребовалось бы полдня. Зачем мне вообще беспокоиться? Тебя не интересует ничего, что не соответствует твоим собственным потребностям, и ты ближе всего к военному неграмотному, которого я еще не встречал в форме. Это было решение, которое нужно было принять немедленно, а не по истечении времени, необходимого тебе для того, чтобы проснуться, принять ванну, соизволить увидеть меня, а затем потратить час на обдумывание вопроса с помощью твоего явно ограниченного интеллекта, и поэтому я принял его на месте. А теперь, боюсь, вам придется поступать так, как вы считаете нужным. Ответом Беллетора была мгновенная, отрывистая реплика. Я отстраню тебя от командования, вот что я сделаю! Скавр медленно покачал головой. Боюсь, ты этого не сделаешь. Это была угроза, которая сохранялась только до тех пор, пока мы находились на южной стороне Данубия, недалеко от крепости легиона и информированного мнения легата, чей сенаторский взгляд на мир соответствовал бы вашему собственному. Теперь, когда мы находимся на самом краю империи, с таким курсом действий возникают две проблемы. Во-первых, без старшего офицера, стоящего за вашей спиной, у вас нет возможности отразить угрозу. У меня есть две когорты закаленных в боях мужчин против вашей одной когорты новобранцев и бездельников, так что вы не можете предложить никакой реальной угрозы силой. А во-вторых, я не сдам эти две когорты из-за вашей некомпетентности, и я также не позволю вам поставить во главе них нашего неопытного коллегу Сигилиса, хотя я считаю его достаточно порядочным человеком. Так что, если только у тебя нет суицидального желания наброситься на меня со своим железом, у тебя нет возможности прибегнуть к военной дисциплине, пока мы оба не предстанем перед легатом легиона, и хотя я с радостью приму все, что решит такая августейшая особа, должно стать моей судьбой за игнорирование твоих приказов, пока в тот день нам просто придется потереться друг о друга. Не так ли? Беллетор оглядел комнату в поисках какого-нибудь средства укрепить свою бессильную волю. Префект фракийской когорты уставился в пол, явно надеясь остаться в стороне, но Гервульф твердо встретил его взгляд. Префект Гервульф? Германец почтительно отдал честь.Трибун?
‘ Ты будешь выполнять мои приказы, префект? Гервульф кивнул.
– Да буду.
– Тогда разоружите этого мятежника и примите командование над его когортами! Выражение лица Беллетора сменилось с разъяренного на лукавое.
– Я полагаю, у него есть что-то, что вам нужно? Скавр пренебрежительно махнул рукой своему коллеге.
– Это тоже не сработает. Вы не купите лояльность префекта
– При всем уважении, трибун, хотя ваш коллега явно грубо нарушает ваши приказы, я не могу встать между вами в этом вопросе, поскольку для меня далеко не очевидно, что вы действительно здесь старший офицер. Вашим лучшим вариантом теперь, когда Вороний камень защищен от нападения, несомненно, было бы отправиться в Апулум, а затем направиться на север, чтобы добиться решения легата Тринадцатого легиона. Конечно, вы могли бы приказать мне сполнить вашу волю, но мой неизбежный отказ может только поставить вас в еще большее затруднение, не так ли? Я полагаю, вопрос с ребенком достаточно скоро разрешится сам собой. Беллетор разочарованно покачал головой, а затем принял внезапное решение.
– Очень хорошо, мы поверим этому Галатасу на слово и договоримся о мирном прекращении восстания, после чего я отправлю наши три когорты на север, чтобы присоединиться к основным силам. Я уверен, что легат Тринадцатого легиона будет рад получить подкрепление и в равной степени рад вынести решение о вашем неподчинении. Ты, префект Гервульф, можешь охранять шахты в наше отсутствие, а ты, трибун, скоро получишь суровый урок о том, какова цена за невыполнение приказов, отданных тебе вышестоящими! И это их король? Этот молодой парень, едущий верхом посреди всех этих уродливых ублюдков? Марк ответил, не отрывая взгляда от отряда сарматов, внимательно наблюдая за людьми вокруг Галатаса в поисках каких-либо признаков проблемы, пальцами правой руки касаясь узорчатой рукояти спаты.
– Да, Знаменосец, это действительно король сарматов. Галатас был окружен отрядом из пятидесяти всадников, о котором было договорено на первоначальных переговорах, - достаточным для демонстрации конной мощи племени, не создавая никакой угрозы пехотным когортам защитников, которые были выстроены на открытой площади перед воротами стены. Его дядя Балоди ехал во главе их, а несостоявшийся узурпатор Инармаз сидел верхом позади Балоди со связанными перед ним руками. Отряд остановился и спешился, Балоди подал знак своим людям помочь Инармазу спуститься с лошади, прежде чем трое мужчин вышли вперед навстречу ожидавшим их римским старшим офицерам. После недолгого обсуждения между двумя сторонами Скавр отошел от группы и подал знак Марку покинуть свою центурию и присоединиться к ним. Выйдя навстречу молодому центуриону на полпути, он тихо заговорил, пока они шли к ожидающим мужчинам. Король специально просил вас присоединиться к нам для переговоров. Я думаю, он питает к тебе слабость, и Беллетор находится не в лучшем положении, чтобы отказать в просьбе, чем когда старый добрый Балоди настаивал на том, чтобы я присоединился к договору. Галатас улыбнулся, увидев Марка в компании трибуна, и шагнул вперед, чтобы официально пожать римлянину руку.
– Приветствую тебя, центурион! Мне доставляет огромное удовольствие снова видеть вас. Марк низко поклонился.
– Как и мне приятно видеть тебя на твоем законном месте, король Галатас Бораз. Он поклонился Балоди, который кивнул в ответ и жестом указал на Инармаза, стоявшего рядом с ним.
– Приветствую тебя, центурион, и рад новой встрече. Я уверен, что мой шурин приветствовал бы вас в восторженных выражениях, если бы я не принял меры предосторожности против того, чтобы он не распространил еще больше яда против короля, как он делал это много раз до этого’ Рот знатного сармата был туго завязан полоской ткани, и Балоди рассмеялся над злобным взглядом, который он получил за то, что привлек внимание римлян к своему замешательству.
– Ах, если бы взгляды могли убивать, но тогда, боюсь, взгляды - это все, что осталось в колчане у брата моего брата по браку. Я сказал ему, что любая попытка заговорить, пока он таким образом связан, приведет только к тому, что я закрою ему рот, что было бы позором, поскольку я намерен подвергнуть его окончательному наказанию перед священным мечом, а не наблюдать, как он умрет от голода, прежде чем мы доберемся до наших родных земель. Но теперь перейдем к делу, Трибун. Скавр жестом велел своему коллеге Беллетору выйти вперед, и другой трибун сделал это, бросив на него полный ядовитой ненависти взгляд, который Балоди заметил, приподняв бровь. Взяв себя в руки, римлянин поднял голову и указал подбородком на сарматскую знать.
– Тогда очень хорошо, король Галатас Бораз, я трибун Луций Домиций Беллетор, офицер, командующий этим горнодобывающим предприятием и, следовательно, ответственный за ваше поражение. Вы запросили переговоры об условиях мира между вашим народом и императором Луцием Аврелием Коммодом Антонином Августом. Каких условий вы добиваетесь? Галатас шагнул ему навстречу, выражение его лица не было ни смиренным, ни гордым.
– Мы уйдем с ваших земель и вернемся на свои, не стремясь к дальнейшей конфронтации с вашим народом, и мы предоставим вам достаточное количество пехотинцев, чтобы восполнить ваши боевые потери. Взамен мы желаем только возвращения захваченных вами пленников. и, возможно, какой-нибудь маленький знак возобновившейся дружбы между нашими народами? Беллетор милостиво кивнул.