Золотой Конвой. Дилогия
Шрифт:
Дед выучился, после войны начальником цеха был. Там и сгорел на своей работе. Умер раньше прадеда. Отец у меня был уже инженер, тоже совок тот еще... Короче, в 90е, когда Союз развалился, стала у нас Россия, орел там двуглавый, то сё... Прадед аж ожил слегка. Только он уже неходячий был. Жена его уже умерла, привезли его к нам. Нас братом наверно года три, или четыре было. Отец там все в телек смотрел, и на демократов плевался. А прадед в своей комнатке с нами тайком говорил. Рассказал он нам про войну. Что был белым офицером, боролся с красной напастью. Интересно рассказывал. И про клад. Я, говорит, старый. Не довелось. Вы, как подрастете, -найдите, и владейте. Отцу только, говорил, - молчок; он коммуняками замороченный... Брат мой Колька, - трепло, - на следующий день все
Павел на мгновенье задумался, удивился сам себе.
– До сих пор помню. Вот он как в меня все вдолбил. Я тогда мелкий был. Не все понимал. Воспринимал, наверно, как приключенческую сказку, в которую хочется верить. Знаете, как у детей? И неправда. И правда. У прадеда вещей немного было... Не знаю, где он её хранил. Короче, дал он мне карту. Старую. Вся в метках. С лицевой стороны на плане местности знак, с обратной - подробное описание. Храни, говорит, не заиграй. Я её и спрятал, от Кольки особенно. Была у меня такая серо-голубая коробка. Отец с судостроительного завода принес. Сверху надпись 'комплект комбинированный'. Не знаю, что там хранилось. Коробка хорошая, железная, с защелкой карабинчиком. Я в ней свои детские 'ценности' держал. Изнутри, на дне и крышке, коробка была поролоновой прокладкой проложена. Вот я за прокладку карту и спрятал.
Он опять замолчал.
– Ну, - потеребил я его, - а потом?
– А потом, - Павел криво усмехнулся, - забыл я про дедовы сказки. Совсем забыл. Другое интересное вокруг было. Видики, боевики, игрушки компьютерные. Ну и вообще, - жизнь. Девчонки опять же, в старших классах появились. Короче, забыл напрочь. Да мне и не нужно было. Я в то время, как помню, был уверен, что меня и так впереди ждет крутая жизнь. Буду ездить на мерсе, ну и так далее. Все дети так думают. Это после универа я повзрослел. Понял, что можно валандаться всю жизнь, и горбатится на дядю. А выше головы не прыгнешь. Кто в 90е хапнул, - те всегда выше тебя будут. И их дети. Не пробиться.
– Павел сосредоточенно и зло посмотрел на что-то нам с Иваном невидимое.
– Во-от. А потом, умер отец... Он мать ненадолго пережил. Мы с братом приехали домой, ну типа, вступать в наследство. Там в основном всякое старое барахло было. Вот там-то я и нашел свою детскую коробку. На антресоли. Ну открыл, начал свое детское добро пересматривать. А потом, дернуло меня что-то, залез я под подкладку. Раскрыл карту, и...
Он замялся, подыскивая подходящие слова.
Память занятная штука. Я разворачиваю. А в голове что-то смутное. Обрывочное. А потом, все больше. Будто плотину прорвало. Или залез в давно запертую комнату. Воспоминания. Обрывочно. Вот я. Вот прадед, шепчет, за руку меня трясет. От него плохо пахло... Я карту взял. И потом несколько дней ходил. Вспоминал. По полочкам в голове раскладывал. Понял, - вот он мой шанс, прыгнуть выше головы! Так-то парни.
Весь рассказ Иван весь прямо лучился оптимизмом. Делал мне заговорщические физиономии, и подрагивал на месте, как норовистый конь. Было понятно, что уже прямо с места готов дать спринт к богатству. Я пожевал губу, и обратился к Павлу.
– А ты уверен, что твой дед, действительно был, не 'того'?
– Уверен. Думаешь у меня сомнений не было? Но первое - карта. Это не каракули сумашедшего. Там все четко, подробно.
– Ну и мало-ли. Знаешь, - без обид, - говорят у психов бывает очень проработанный бред. Они даже, кроме своего заскока, во всем остальном совсем как нормальные.
– Не тот случай. Я хоть и мелкий был, прадеда помню. Не был он на психа похож.
– Знаешь, детские впечатления...
– Ты не понимаешь, он мне свою настоящую фамилию сказал.
– И чего?
– А то. Что прожил он всю жизнь с прабабкой под чужой фамилией! А мне настоящую сказал. Я начал искать, и нашел по нему справку. Родился в 1890м, тра-та-та, окончил Александровское Военное. Служба, русской армии. В 18-20х годах, - в белой армии. В 24ом арестован. Вменили 58ю статью. В 25ом, приговором Архангельского губернского суда дали 5 лет со строгой изоляцией. Выпустили через 3 года по амнистии, с трехлетним поражением в правах. Дальнейшая судьба неизвестна... Ну это им неизвестна. А он почти до конца века дотянул.
– Погоди, я не понял чего-то...
– Перебил я.
– Ему чего, красные всего три года дали?
– А чего?
– Так это, гражданская ж, враг...
– Пожал я плечами - я думал там лет по 10 выписывали, если вообще не под расстрел.
Иван со своего места хохотнул.
– Ты как себе это представляешь, старик? В гражданской войне куча народа была по разные стороны. Всех расстреливать - страна обезлюдит.
– Иван 'вскочил на любимого конька' - Тогда красные особо не лютовали, как раз потому, что чувствовали себя победителями. А вот позже, в 37ом, в преддверии новой войны, начали зачищать тылы. Там многих 'бывших' -повторно забрали. И вышли уже не все.
Павел кивнул.
– Да. Только мой прадед дураком не был. Он как свой срок оттрубил, сразу из Сибири дал ноги на другой конец страны. Выправил как-то себе паспорт на новое имя. А самое смешное, - еще и пенсию, как революционный боец, потерявший ногу в боях под Перекопом.
– Как это он умудрился?
– Тогда проще было. Компьютеров не было. Кругом бардак. Как я помню, он говорил... Достал бумагу, купил с рук шапку-богатырку со звездой, да шинель с красными клапанами. И вышел на новом месте красным бойцом... Суть не в этом. Суть - в кладе. Он был белым офицером. Он служил там, где везли сокровища. У него была карта. Достаточно, чтобы поверить и рискнуть, а?
– Да, - подумав кивнул я головой, - чтобы рискнуть - достаточно.
– Ты мне лучше вот чего скажи. Почему ты на это дело нас с Ванькой подряжаешь? Своих друзей недостаточно?
– Мне не нужны друзья, - отбрил он.
– Мне нужны профессионалы. Знаешь, в тайгу как-то стремно одному идти. Это ж не до магазина на угол сбегать... И Иван говорил, ты карту умеешь читать?
Я посмотрел на Ивана.
– Да, в армейке учили. Ты покажи хоть, что за карта.
– В свое время, - мотнул головой Павел.
– Сперва доберемся поближе к месту. На качку в поезде, надеюсь, ни у кого аллергии нет?
***
Уезжали в субботу.
Встретились, как договорились, на метро Ладожской, на выходе с эскалатора. Я прибыл последним, но тоже уложился вовремя, не опоздал. Говорят, чем лучше человек знает природу, - тем меньше барахла кажется ему необходимым. Я, в принципе, с такой постановкой вопроса был согласен, и сам был не полный профан; но тем не менее, рюкзак мне плечи все равно тяготил. Видать, я еще не добился туристическо-походного дзена...
Однако, мой рюкзак померк по сравнению с тыловым обеспечением компаньонов. Первое, что я увидел сходя наверху с эскалатора, - ваниного ярко-красного рамного монстра, на фоне которого даже сам дюжий владелец малость терялся. Дополнял рюкзачину длиннющий кожух для ружья, где надо понимать, покоилась до времени Ванина 'сайга' 12го калибра, в длинноствольном охотничьем варианте. Синий, с зелеными вставками рюкзак Павла, в общем, тоже внушал. За Ваню я был спокоен, - он если надо и быка на закорках утащит. А вот не сдуется под весом собственного скарба наш компаньон, - это еще будем посмотреть... Иван был наряжен в свою любимую выходную одежу, - костюм из необоримой палаточной ткани, типа горки, с камуфляжными вставками. (Смысл такого сочетания меня всегда повергал в легкое недоумение). Павел щеголял нарядом в лиственном раскрасе, какой вроде бы носили американцы, во время Второй Мировой, а теперь вовсю распространяли китайцы, и им сочувствующие. Сам я был в любимой однотонке от 'Группа 99'.