Звезда Гаада

Свительская Елена Юрьевна

Но чернокрылый шагнул уже к нему и так сжал, что у него что-то хрустнуло, а лицо — перекосило от боли.

— Да куда я без друга моего? — проворчал Гаад.

Краснокрылый широко улыбнулся. Кажется, дружба с ним была ему дороже всего.

Едва пошли к крыльцу, как дверь отворилась, и на пороге появился едва стоящий на ногах Тайаелл. Лицо у новоявленного изначального — везёт же парню на перемены в жизни — было испуганное. Впрочем, увидев меня, целой и невредимой, он счастливо улыбнулся и позволил себе опуститься на пол. Устало спросил:

— Ну, и как

всё закончилось?

Гаад был краток:

— Мы опять подрались. Многих убили. Потом допёрло, что можно было так не делать. Так что хоронили мы наших убитых вместе. Теперь вот оставшимся работы больше: и за себя, и за тех, кто погиб. Так что не смей долго залёживаться.

Тай рассвирепел:

— А меня не позвали попрощаться!

— Ты же их ненавидишь! — растерялся Старейшина.

— Ненавидел… — признался тяжелораненый, — Но теперь мне их жаль. Да и Благу необходим дружеский пинок: он только к Кайеру привязался, а теперь, когда его названный брат ушёл, ему очень трудно.

Тай с трудом поднялся, цепляясь за косяк двери.

— У него теперь свой питомец есть, так что ему должно быть чуточку легче, — предупредил рыжий, — А тебе опасно в таком состоянии куда-то ходить!

— Нет, я пойду! — твёрдо сказал долговязый.

— Что ж, я тебя провожу, — решил Карст, как-то странно взглянул на меня, — Ну, прощай, Посланница Небес! Я боюсь, что ты скоро вернёшься домой, потому предпочитаю попрощаться заранее.

— Кто?! — раненный изначальный от потрясения сел на порог.

— Ах, я ж забыл сказать! — Гаад хлопнул себя по лбу, — Это новая Посланница небес. В родном мире её зовут Верой. По-моему, ей это имя очень подходит: эта девчонка умеет верить в людей так, как никто другой.

— Похоже, ты давно знал, кто она, — нахмурился Тайаелл.

— Ну… я подозревал, — чернокрылый улыбнулся, — А потом вновь сомневался. Так как о такой Посланнице никогда не слыхал.

Тай тоже обнял меня перед уходом, затем сжал руку Карста — и они переместились. Каждый грустно посмотрел на меня перед исчезновением. Думают, мы прощаемся навсегда?

Часть 5.11

Мы с Гаадом остались у дома одни. Неожиданно предчувствие скорого расставания захлестнуло меня. Значит, я выполнила эту миссию и этому миру больше не нужна, так что он меня скоро выставит? Или… даже завтра? Если не сегодня.

Или же дело в том, что я — человек другого мира и более связана с родным миром, чем с этим? Тем более, там моё тело, а это — подарено этим ненадолго, соткано из плоти принявшего меня мира. Моей душе ближе то тело и тот мир. Значит, мы с Гаадом расстанемся, как Эррия и Камилл? Камилл, гад, так и не представился мне в новой жизни! Может, он никогда и не вспомнит. Впрочем, мне сейчас не до него: меня пугает расставание с любимым.

— Звёзд сегодня много… — задумчиво сказал Гаад, желая нарушить затянувшееся молчание.

Он тоже чувствовал, что разлука близко, и, судя по лёгкому холодку от Тьмы, сгустившейся вокруг него, испугался потерять последние мгновения или сердился на себя за что-то. Или… на меня?..

Но я всё же подошла к нему — он внимательно на меня смотрел, чуть подсвечивающий тускло-голубым светом, чтобы я не боялась его в темноте — и прижалась к нему, крепко обняла своего любимого.

У нас было семь месяцев, когда мы могли быть вместе, видеться каждый день и даже каждый час, шутить друг над другом, смеяться, болтать. Да не всё ли равно, чем заниматься? Главное, мы могли бы быть вместе, но не ценили это время, потому потеряли его, потратив на ссоры и отчуждение!

— Очень много, — тихо сказала я, бросив быстрый взгляд на небо.

— Но ты навсегда останешься моей самой прекрасной и самой любимой звездой, — грустно добавил парень, вдруг погладив меня по щеке.

Возмутилась:

— Я не хочу быть звездой! Они далёкие и до них не дотянуться! Я только хочу быть с тобой!

— Но ты всё равно уйдёшь.

Зажала уши ладонями, замотала головой:

— Не хочу! Не хочу! Не хочу!!!

Хранитель осторожно отнял мои ладони от ушей:

— Смирись, Вера! Есть мечты, которые никогда не сбудутся. Я нашёл самую красивую и яркую звезду на земле, только она звезда, потому не сможет остаться рядом со мной.

— И слышать об этом не хочу! Ты опять портишь мой день! Может, это самый последний день, когда мы можем быть вместе, а ты…

Впрочем, это я сейчас с тобой ссорюсь. Я тоже виновата в том, что ты стараешься держаться подальше от меня.

Гаад вдруг прижал меня к себе. Я услышала как в груди этого каменного человека взволнованно бьётся сердце. Сегодня оно билось очень неровно. И волнением своим заразило и моё. Так мы стояли рядом. Мы наконец-то были вдвоём. Хотя б на чуть-чуть. Но почему на чуть-чуть лишь?!

— Ты говорила, в твоём мире тебя пробовали вылечить, — тихо напомнил мне мой любимый, — Вернёшься — заживёшь иначе. Ведь ты говорила, что лекари у вас лучше, чем у нас.

— Но я не хочу! — крепко сжала его тело, так близко оказавшееся сегодня от меня. Его, столько жизнью рискнувшего ради того, чтобы спасти меня.

Он вдруг отстранился, заставив меня сжаться напугано. Но только лишь для того, чтоб обнять широкими прохладными ладонями моё лицо. И вдруг… запел. Не его песню. Но от неё всё сжалось у меня внутри. Я не хотела слушать эти страшные строки, которые всю душу исполосовали на кровавые куски! Но мой любимый сегодня с чего-то захотел спеть для меня. И мне пришлось пойти на эту жертву ради него — и слушать ледяные строки о чьей-то потерянной любви. О той любви, которая оборвалась ещё до нас:

Я так хочу, чтоб мост из света звёзд

Меня в твой мир вдруг перенёс!

Люблю тебя, но мир твой,

Увы, чужой, увы, не мой…

Я подарил б тебе букет из счастья роз…

Но как жесток свет этих звёзд!

Люблю тебя, но мир твой,

Увы, чужой, увы, не мой…

Вот если мог бы я зажечь звезду,

То подарил тебе хотя б одну!

Люблю тебя, но мир твой,

Увы, чужой, увы, не мой…

Ах, если б нами в крохи встречи той

Рождён был мост из мира моего в твой!