Звезда Гаада
Шрифт:
А потом появилась та странная глупая незнакомка, чью мать и сестру приговорили к «очищению огнём». Она просила Франциска притвориться, будто сама является ведьмой, сама же околдовала своих мать и сестру, чтоб их выпустили, а её пытали и убили. Молодой инквизитор не собирался ей помогать. Просто она обещала заплатить чем угодно, даже своим телом, а ему захотелось ненадолго забыться. Он считал эту девицу сумасшедшей и совсем не желал её спасать, только воспользоваться ею, но слова этой дурочки въелись ему в сердце раскалённым металлом, вырвали когти равнодушия, вцепившиеся в душу парня.
Сначала инквизитор выкрал обречённую
Кайер попал в этот мир, получив от него иное тело, похожее на прежнее, стал белым хранителем Равновесия. Только это ему было не нужно: он больше всего на свете желал вернуться. Только не смог: то тело умерло в родном мире, а его душа застряла в этом. Собственно, именно тут он получил имя Кайер. Он пытался найти выход, узнать, как там его любимая, но Небеса равнодушно молчали в ответ на его мольбы, и в Вечную страну, к древним свиткам, ему переместиться не удалось, а в этом мире, как ни искал, нужных сведений не нашёл. И тогда Кайер решил довести этот мир до гибели, чтоб жестокие Небеса наконец-то вернули его обратно или хотя бы объяснили, что стало с ней. Инквизитор вновь стал жестоким, игрался судьбами, стравливал хранителей, народы. Он упорно трудился несколько тысяч лет.
В родном мире прошло несколько веков. В России, в обычной семье, в двух близких поколениях родились мальчик и девочка, внешне и по характеру похожие на инквизитора и спасённую им. Николай погиб молодым, а я выжила. А потом попала в этот мир. И моё лицо всколыхнуло в Кайере воспоминания о навеки потерянной любимой, острым лезвием прошлась по глубокой, так и не зажившей ране. Он возненавидел меня за мою схожесть с ней. Очень поздно понял, что я — из того же мира, услышав от меня про инквизицию. И только тогда осознал, что его любимая в тот год выжила, родила их ребёнка — и потомок Кайера появился перед ним. Дядя Николай был похож на нашего далёкого прадеда, а я — на далёкую прабабушку.
— Ты… ты… — Благ задыхался от возмущения и отчаяния, — Кайер, мы же поклялись жить ради одного и того же дела!
— Прости, Благ! — виновато сказал умирающий, затем с мольбой посмотрел на меня, — Живи, Кария! Живи! А я наконец-то… потеряю… это… тело… — он устало вздохнул… — И… этот мир… вытолкнет… мою… душу… чуждую… ему… — каждое слово давалось ему с большим трудом, чем предыдущие, — Может… там… я… снова… встречу… её… и… она… расскажет… как… жила… — хранитель счастливо улыбнулся, — И… будет… ругать… меня… за… то… что… я… слиш-ком… мно… г… о…
Взгляд его застыл где-то в небе. Красная искорка вылетела сквозь его сжатые губы и поднялась ввысь, в нежно-голубой бездонный океан.
— Она будет ругать тебя за то, что ты слишком много боли причинил себе, — закончила я за него.
Кайер не был каменным, потому причиняя
С обидой выдохнула:
— Ты так и не сказал, как звали мою прабабушку! И даже не спросил, как на самом деле зовут меня!
Ты только упомянул, что я очень похожа на неё. Теперь мне стало ясно, к чему были те слова и почему ты обрадовался встрече со мной.
Кэррис собралась для удара, пользуясь всеобщим замешательством, вызванным неожиданным поступком Кайера. Я отмахнулась от неё сгустком Тьмы, даже не оборачиваясь. Вскрикнув, хранительница упала. Сильный удар задержит её на границе жизни и смерти надолго.
Спи спокойно, добрый инквизитор. Во мне и моём роду всё ещё жива какая-то часть от вас двоих.
Благ потрясённо взглянул на упавшую хранительницу. Тут только заметила: эти двое очень похожи. И запоздало поняла: они из одного аристократического рода. Причём, именно у неё Благ и Кайер отобрали истерзанного кота. Явились в гости к дальней родственнице, застали казнь невинного создания — и забрали его себе. Потому-то и Камилл, завидев Кэррис, так быстро побежал к своим спасителям. А избалованная жестокая Кэррис, ставшая чёрной хранительницей, хоть и превратилась в позорное пятно для Блага, однако прекрасно подошла для выполнения его замысла: пробраться на Чёрную землю и избавиться от ненавистного Тайаелла. Да и не сопротивлялась она такому замыслу, прошла тренировку, потом белокрылые подготовили мне особую встречу с ней, чтобы я сразу прониклась к ней, моей спасительнице, симпатией. Учли, что я благодарная, заразы! Снова старались меня использовать, чтобы навредить другим! Твари!
«Ты слишком много думаешь. Это опасно»
Дёрнувшись, посмотрела на неподвижного Гаада.
«Сейчас всё слишком серьёзно, любимая. Мы выживем или только они. Кому-то придётся сегодня умереть, — он грустно улыбнулся, — Прости, что я не смог уберечь тебя от этого. Но… хотя бы ради меня… хотя бы для того, чтобы попытаться спасти меня — дерись!»
Сейчас помимо белого Старейшины драться могли только пять хранителей. Остальные либо лежали мёртвыми, либо пребывали в глубоком обмороке, либо висели на волоске. Гаад уже едва стоял на ногах, а Тай застрял между жизнью и смертью. Ловушку окружили все чёрные хранители, но прорваться к нам они не могли. Что же до шести противников, то Благ после гибели единственного друга пребывал в оцепенении, а остальные наши враги ещё не успели устать. Ведь нападали-то они на нас все вместе, потому и сил каждый из них затратил меньше. В то время как у меня и у Гаада был колоссальный всплеск силы.
Гаад, пользуясь заторможенностью Блага, приготовил чёрное копьё, сыплющее тёмной пылью. А остальные белокрылые готовились ударить по мне и потому не замечали, куда он целится.
Часть 5.10
Копьё пропороло мне левое крыло и застряло в нём, как заноза в пальце.
— Вера, ты спятила?! Они — наши враги!!! — сердито заорал мой любимый.
Поморщившись, выдернула копьё из крыла, швырнула оземь. Спокойно ответила:
— Он — не мой враг. Благ — враг самому себе.
Спасённый белокрылый потрясённо смотрел на меня. Цал собирался ударить меня в голову, но у него не получилось. Просто ничего не вышло, как он ни пыхтел. Обернулась к Цалу и, смотря ему в глаза, холодно произнесла: