Звезда Гаада
Шрифт:
— Девять… Десять. Ну, вы уходите или вам жить надоело? — мрачно произнёс Благ.
— Уходи! — вслух уже произнёс Гаад, — Ты ещё слишком молода, чтобы умирать.
Он ведь много спасал меня. Хотя я тоже пыталась его убить. И один раз мне это даже удалось: будь бы он обычным человеком — не вернулся б к жизни. Но всё равно…
— Уходи, дура! — потребовал он уже твёрдо, — Ты почти ни на что не способна! И толку от твоего присутствия нет!
Мрачно посмотрела на Старейшину. Он всё ещё пытался меня спасти. Но я теперь знала, что скрывается за его грубостью.
— Гаад… — тихо сказала я — и он напрягся, — Ты же помнишь, что
«Я же сказала тебе, что я тебя люблю. Разве бросают тех, кого любят? Точнее, разве именно это предательство — признак любви?!»
— Всё такая же безрассудная, — сказал он вслух.
Потом мой любимый тихо добавил:
— Если всё так, как ты говорила — выполни всего одну мою просьбу: уйди!
— А время-то и вышло, — ухмыльнулся Благ.
— Но ты обещал, что дашь ей возможность уйти! — Гаад сжал кулаки.
Пространство вокруг ощутимо похолодело.
– А разве она стремится уйти? — насмешливо спросил Старейшина белокрылых.
А Кайер как-то странно смотрел на меня. Даже грустно смотрел. Хотя вроде мы договаривались уже, что будем драться.
Я спокойно оглядела тридцать шесть белых хранителей. Равновесия ни у кого из них не осталось, так как они старательно делали из Света оружие, а ещё безропотно отдали свою волю во власть силы разрушения. И всё равно мне не хотелось никого из них убивать, ни скандального самонадеянного Блага, ни Кайера, таинственного манипулятора судьбой мира, обычных людей и белых хранителей, ни противного старикана Хисэ, ни других. Но они будут драться, покуда будут силы. И за убийство наивной глупой девчонки, пусть даже Старейшины изначальных, их совесть не сожрёт. А я не хочу убивать, не хочу причинять боль, так что одним этим сводится почти на нет вся моя мощь главной изначальной. Но если я оставлю их невредимыми — они убьют и Тайаелла, и Гаада, и меня.
— Вера, убирайся, пока есть возможность! — прошипел Гаад.
Громко ответила:
— Прости, — и создала между ладонями чёрно-белую сферу.
Самое главное — рассчитать мощность удара. На это у меня будет несколько секунд или сотых секунды, причём, мне ещё надо будет уклоняться от смертоносных атак, прикрывать любимого и бесчувственного друга. Я пойду по лезвию ножа, между безжалостной разрушающей Тьмой и подлинным милосердным Светом. Одно неловкое движение — и стану такой, как эти жестокие люди.
Кэррис ударила первой, целясь тонким коротким копьём мне в сердце. Гаад развеял её оружие, но сам получил по правому плечу мелкими лезвиями, в полёте ещё остававшимися Светом, а потом впившиеся в его плоть, как оружие из Тьмы. Белокрылые застыли на несколько мгновений, переместились все кроме Блага и Кайера — те остались поодаль, наблюдать — выстроились кольцом вокруг нас и одновременно ударили со всех сторон.
Гаад, вставший за моей спиной, создал щит, выдержавший все удары, но сразу же сломавшийся. Защита потребовала много сил. Я новой огненной сферой дотянулась до мужчины, стоявшего напротив меня. Времени на расчёт не было, он уже готовил новую атаку. И я с ужасом посмотрела на рухнувшее тело, на образовавшуюся дыру в кольце врагов. Но он не умер, хотя и оказался очень близок к смерти. В таком состоянии раненный несколько дней проваляется без сознания. Значит, жив будет и драться сейчас не сможет. Надо же, удалось интуитивно собрать нужное.
Тай вдруг резко сел и ударил Стана в голову. Тот упал мёртвым, не успев точно прицелиться и швырнуть кинжал мне в глаз — и оружие пролетело около моего уха. Точным ударом Гаад сшиб Хисэ с ног. Следующим — распластал поднимающегося старика по земле. Тот больше не встанет. Благ бросился на Тая. Дёрнулся, смог уберечь шею от клинка бывшего слуги. Кайер швырнул сеть. Тайаелл с трудом уклонился. Ликующе вскрикнула Кэррис. Гаад, заслонивший меня, зажал распоротую руку.
А я стала действовать уже на автомате, не осознавая, кто падал, кто кричал. Тьма жадно потянулась к моему сознанию — ненасытному разрушению всё время не хватало рабов и жертв. Свет, к которому метнулась моя искра, оказался холодным и столь же яростным, как и его противоположность. Тогда создала в себе кроху Третьей силы — и отдала своё сознание ей.
Я стала гибкой как ива, быстрой, неуловимой, как вода… Мои удары стали точными, но более мягкими: они уже не наносили тяжёлых повреждений, но неуклонно и надолго вырубали тех, до кого успевала дотянуться.
Промелькнули чёрные крылья около меня, закрыли собой от страшного удара — и обессиленный, теряющий кровь Тай рухнул к моим ногам. Гаад уже не метался, почти всё время пребывая на одном месте: он очень устал от того обилия Тьмы, которое ему пришлось создать в себе, но всё ещё держался убивал или отталкивал врагов, целящихся в меня.
Проскользнуло за невидимой стеной ловушки заплаканное лицо Карста, в бессильной злобе бившегося о преграду. Значит, чёрные хранители пришли на выручку, но им до нас не добраться.
Противников оставалось меньше. Вот замертво рухнул Темр от удара чёрного Старейшины. Но мои силы тоже не вечны. Главная сила мирозданья создана не для драк, а для того, чтоб поддерживать жизнь.
Гаад вскрикнул от боли, упал на одно колено. Воспользовавшись этим, Благ создал маленький сгусток Света — и швырнул в меня. Молниеносный комок созидающей силы обернулся Тьмой. Следующий шар белого Старейшины полетел в моего любимого, который сейчас ничего не слышал и не замечал, страдая от жёсткого удара Кэррис.
Защитить нас двоих не успею. Ну, что ж…
Моя сеть сбила и растворила один из смертоносных шаров.
Но почему-то в следующий миг не я упала, а на меня рухнул кто-то другой. Не удержала падающее тело — и парень мешком упал к моим ногам. И остальные белые хранители потрясённо застыли.
Часть 5.9
Гаад, уловивший неестественную тишину, вырвался из пелены боли, дёрнулся, встревоженно обернулся ко мне и так же замер, как и наши враги. Смертельный удар, предназначавшийся мне, принял на себя… Кайер.
Он улыбался, смотря на меня, и в то же время взгляд его был как будто сквозь моё тело. Но… почему? Почему он?!
Мысли мои заметались с бешеной скоростью. И те видения, которые посетили меня от его прикосновения, которые казались мне противоречивыми и непонятными, вдруг сложились в одну картину, имевшую прямое отношение ко мне.
Когда-то в моём мире один паренёк по имени Франциск загорелся желанием служить Богу. Он не придумал ничего лучше, чем стать инквизитором, вот только вскоре выяснил, что те борются совсем не со слугами Дьявола, да и одержимы теми же пороками, которые порицают в обычных людях. Молодой инквизитор всё понял, но вырваться не смог, побоявшись, что следующий костёр зажгут для него. Он несколько лет убивал невинных людей, обвинённых в «сделках с Дьяволом», вместе с ними мало-помалу убивая самого себя.