Звезда и шар
Шрифт:
70.
Зад коня императора Николая Первого проецировался на нежно-голубое утреннее небо чуть левее купола Исаакиевского собора. Если бы властитель мог обернуться, забыв на мгновение о жгучей непристойности, вырезанной когда-то у него на лбу крепостным подмастерьем, и глянуть под стену бывшего здания Ленгорисполкома, а нынче мэрии, он бы заметил цепочку людей, стоящих спиной к стене с плакатами в руках.
Рукоять плаката узнаваемо давила на правую ключицу, напоминая бессчетные ноябрьские демонстрации, на которые их выгоняли плетью профкома
Майор вышел вперед и поднял мегафон:
– - Граждане, попрошу разойтись.
Никто не шевельнулся.
– - Граждане, вы создаете препятствие для нормального прохождения пешеходов. Убедительная просьба разойтись. Толпа зевак росла, как на дрожжах.
– - Граждане, в последний раз предлагаю вам разойтись, в противном случае нам придется применить силу.
Рубинштейн вышел вперед, держа перед собой бумагу и громко, повернувшись в сторону стоящих невдалеке американцев, произнес:
– - Товарищ майор, перед вами организованная мирная демонстрация в поддержку решений Венской встречи по вопросу о свободе эмиграции, подписанных и ратифицированных советской стороной.
– - Граждане, вами нарушено законодательство о порядке проведения демонстраций.
– - Напротив, -- возразил Рубинштейн, стараясь не отстать по громкости от мегафона, -- в полном соответствии с законодательством, нами был направлен официальный запрос мэру города, товарищу Ходыреву. Вот уведомление о вручении.
– - Предъявите постановление о разрешении демонстрации.
– - Согласно действующему законодательству мэрия должна среагировать в трехдневный срок. Ответа получено не было в течение недели. Согласно принципу презумпции, в случае отсутствия официального запрещения, демонстрация считается автоматически разрешенной.
– - Что, съели?
– - раздался вдруг хриплый визгливый голос. Толпа расступилась, и на середину выскочил грязный, всклокоченный, перекошенный на один бок человек с фотоаппаратом в руках. Он начал быстро щелкать затвором, поворачиваясь и припадая на правую ногу. Рубинштейн смотрел на него с не меньшим удивлением, чем майор.
– - Это же Васька-революционер!
– - прокатился шелест по толпе, -- где чего ни случится, он тут как тут!
Майор встряхнул головой и отошел к припаркованной метрах в двадцати Волге. Стекло в машине опустилось, майор наклонился и начал что-то говорить, жестикулируя левой рукой.
Васька вдруг пошел вприсядку, хлопая себя по коленям и громко выхрипывая:
– - Полюбила мильцанера,
Он в задание пошел!
Допустила ревльцюнера,
Мильцанер домой пришел!
Эх, эх, эх, эх!
Кобура скрипучая!
Ах, ах, ах, ах!
Жди такого случая!
Он вдруг замер в неустойчивой позе, сделал три щелчка фотоаппаратом, потом повалился на спину и замер, устремив объектив в небо.
Майор
– - Граждане, демонстрация не разрешена городскими властями. Вам дается три минуты, чтобы разойтись, после чего...
– - Ревльцюнер мой перессался, -- вдруг заорал Васька, и, не вставая с асфальта, сфотографировал майора, -
Стал кальсоны надевать!
Мильцанер не растерялся,
Сел бумагу составлять!
Майор выждал несколько секунд и ровным голосом закончил: -- ...после чего ко всем, кто остался, будут применены меры пресечения.
– - Предъявите решение мэрии о запрете демонстрации, -- твердо сказал Рубинштейн.
Майор посмотрел на него долго и изучающе, после чего молча поднял руку. Отделение мгновенно выстроилось напротив, лицом к демонстрантам. Майор махнул рукой, милицонеры слаженно двинулись вперед, обошли демонстрантов и встали чуть позади, по двое около каждого. Один из них, проходя мимо Васьки, пнул его ботинком.
– - Ух, ух, ух, ух!
– - немедленно заголосил тот, повернувшись на бок и скрючиваясь,
–
Жись моя дявичьцкыя!
Ых, ых, ых, ых!
Шыбко политичьцкыя!
– - И много у вас таких пидоров?
– - спросил Сашу молодой, розовощекий, веснушчатый милиционер, легко, но плотно беря его под правую руку.
– - Это не у нас, -- ответил Саша, -- это скорее у вас.
Майор поглядывал на часы. Наконец он поднял глаза и объявил:
– - Граждане нарушители общественного порядка, положите плакаты на землю. С этого момента вы считаетесь задержанными. Любое неповиновение будет рассмотрено как сопротивление властям со всеми вытекающими последствиями.
– - Ну, пошли, -- сказал веснушчатый, и колонна арестованных, наступая на транспаранты, направилась к подъехавшему Икарусу, перекрывшему видимость съемочной группе БиБиСи. Тем удалось пробиться сквозь толпу и вынырнуть у переднего бампера автобуса как раз когда подвели Сашу. Он улыбнулся и попытался помахать им рукой. Приветствие не вполне удалось. Ему мгновенно заломили руки за спину и пригнули голову книзу.
Англичане ахнули, подавшись вперед. В левом локте обжигающе хрустнуло. Последнее, что он успел заметить, прежде чем его закинули в автобус, был веснушчатый, закрывающий телекамеру фуражкой.
– - Мама, смотри, -- сказал маленький мальчик в толпе за оцеплением, -смотри, сколько бандитов поймали. И бандиток.
Автобус был туристический. Если бы не рассаженные в шахматном порядке фуражки, можно было бы подумать, что это экскурсия по местам боевой и революционной славы. Вот только окна были плотно занавешаны. Саша тупо смотрел на надпись "Уважаемые ленинградцы и гости нашего города, за кабину водителя не заходить". Боль в локте нарастала. Прежде чем закрылась дверь, они услышали шум, несколько ударов снаружи по корпусу, как будто били мешком с костями. Раздалось пару матюков и в автобус влетел Васька революционер, мертвой хваткой вцепившийся в фотоаппарат.