Звездун
Шрифт:
– Что вы будете сидеть на унитазе со спущенными штанами и…
– С какими штанами?
У Гэвина такой вид, будто ему все надоело, словно его ждет целая куча разных дел, половину из которых нужно делать уже сейчас. В этот список не входило врачевание больного самолюбия чересчур возомнившего о себе гостя, когда вокруг дюжина куда более важных персон, нуждающихся во внимании.
– Послушайте, – со вздохом произнес режиссер, обращаясь ко мне, как к выжившему из ума старику, – шутка в том, что вы сидите на унитазе, да, со спущенными штанами – трусы
Алкоголь сердито закипел в моих венах.
– Черта с два я буду это делать!
Но мое возмущение потонуло во внезапном всплеске оглушающего шума, донесшемся со стороны музыкантов.
– О Господи! – проревел Гэвин, отнимая ладони от ушей. – Стиво! Потише там, твою мать!
Из микрофона раздался бесплотный голос:
– Ага, ладно, Гэв, прости. Рок-н-ролл, да? Рок-н-ролл. Гэвин с замученным видом повернулся ко мне.
– Крис, – сказал он, – все понятно?
Я попытался найти поддержку в выпитом спиртном, но безуспешно.
– Да, Гэвин, все.
Тут появилась Фай, следом за ней шел какой-то парень.
– Привет, Гэвин. Познакомься, это Тони Симеон. Гэвин обернулся и пожал руку вновь прибывшему, который широко и радушно улыбнулся в ответ.
– Привет, Тони, – произнес Гэвин. – Первый раз на телевидении?
– Ага, – ответил Тони, глядя мимо Гэвина на нас и улыбаясь. Мы чуть помешкали и тоже улыбнулись ему.
– Отлично. Сейчас я расскажу, что от тебя требуется. Фай, пусть помощник режиссера расставит ребят по местам, и начнем. А…
Вошел еще один человек. Я узнал в нем Хьюи, ведущего телешоу, одетого в цветастую гавайскую рубаху, ставшую его фирменным знаком. Как большинство полных людей, он предпочитал мешковатую одежду, чтобы спрятать объемистый живот.
Не обращая ни на кого внимания, Хьюи ткнул пальцем в Тима и сказал:
– Это тебя ограбили на шоу «Звезды в их глазах», да? Тим от гордости залился румянцем.
– Чертова Селин Дион! – громогласно заявил Джордж.
– Чертова Селин Дион! – проревел в ответ Хьюи еще громче, словно стараясь перекричать Джорджа. Когда ведущий набрал в легкие воздух, его огромная грудная клетка стала еще шире. Хьюи не разговаривал с людьми, он их покорял. Мы потерялись на фоне его индивидуальности, такой же яркой, как гавайская рубашка.
Я наблюдал, как он командует съемочной группой,«меряя шагами сцену, засыпая всех вопросами и приказами, перемежая их громкими грубоватыми шутками. Я смотрел, как он создает свой собственный мир, вокруг которого энергично вращаются другие планеты, поменьше, смотрел с благоговением.
Спустя пару минут к нам присоединился другой сотрудник, Том, также вооруженный блокнотом и наушниками, который показал наши места во время репетиции.
– Сейчас найдем вам газету, – сообщил он мне по пути в туалет за сценой.
Позже (как показалось, гораздо позже) мне наконец удалось
Все это время я просидел на унитазе, обе репетиции. Не снимая штанов и без газеты в первый раз; со спущенными брюками, с газетой в руках и уже в костюме – во второй.
Мой костюм состоял из пары слегка расклешенных брюк в узкую полоску и обтягивающей черной футболки. Я поблагодарил Бога за то, что похудел, подумал, что в этом есть косвенная заслуга Сэм, а затем вспомнил, для чего, собственно, я здесь нахожусь. Меня мучило дурное предчувствие. И чувствовал я себя все хуже и хуже.
Перцовую водку я выпил еще утром, весь день мне пришлось обходиться без спиртного, и мой организм начал восставать. К четырем часам мои глаза слипались, и я несколько раз чуть было не задремал, один раз во время генеральной репетиции, когда предполагалось, что я сижу на унитазе, увлеченный чтением газеты.
Более того, из-за своей роли в шоу я почти никого не видел, только ассистента режиссера, который вызывал меня из гримерной на репетиции, гримершу и оператора – ему предстояло снять, как я захлопываю перед его носом дверь кабинки. А еще я видел спешащих по коридорам людей.
Когда мне не нужно было присутствовать на репетиции, я сидел в гримерной и читал газету «Сан», стараясь ее не мять, так как она служила единственным реквизитом в моей сцене. Я ждал и никак не мог дождаться обещанной гостеприимности. Во-первых, мне требовалось выпить. А во-вторых, я хотел поговорить со Стюартом.
Зеленую комнату открыли сразу же после генеральной репетиции, и там я нашел Стюарта.
Думаю, подсознательно я ожидал, что зеленая комната на самом деле окажется зеленой. Я ошибся. Длинное помещение со стенами кремового цвета, ряд сдвинутых оранжевых диванов на одном конце, стол, нагруженный едой, и человек, наливающий выпивку, – на другом. В углу под потолком – единственный монитор, чтобы, как объяснил Расе, гости могли посмотреть шоу, наслаждаясь всеми радостями гостеприимства.
К тому времени, как я туда попал – а попал я туда очень быстро, – там уже собрался народ. Рок-группа, которая называлась «Гроббелаарс», сидела со своим менеджером. Несмотря на волнение, ребята выглядели вполне довольными. Тони Симеон болтал с девушкой, держащей блокнот; завидев меня, он помахал мне рукой. В уголке сидел Стюарт с «кока-колой» и тарелкой канапе в руках. К счастью, Тима поблизости не было. Я махнул Стюарту, показав знаками, что через пару минут присоединюсь к нему, и направился к бару.
– Водку с тоником, пожалуйста, – обратился я к человеку за стойкой. На нем был галстук-бабочка. Всем своим видом бармен напоминал Дживза*, правда, услужливым его назвать было трудно.
* Дживз – олицетворение идеального слуги (по фамилии безупречного и умного камердинера в комических романах П. Г. Вудхауза). – Примеч. пер.
– У нас только пиво и вино, – ответил он.
Вначале, после некоторых раздумий, я хотел взять пива, но потом все-таки предпочел вино.
– Стакан красного, пожалуйста.