Звездун
Шрифт:
– Извините, – обратился я к оператору, который стоял передо мной. Оператор – то ли Крэм, то ли Грэм – должен был дать мне сигнал перед тем, как начать съемку.
На счет «три, два… один!» мне нужно было бросить сердитый взгляд из-за газеты (я долго практиковался перед зеркалом гримерной), затем дотянуться до двери и захлопнуть ее прямо перед камерой.
– Извините, – повторил я. – Я успею сходить в туалет?
Крэм, явно недовольный тем, что для съемок небольшой сценки ему приходится торчать в туалете за сценой, вздохнул.
– Потерпеть не можешь?
– Ладно, – пробормотал я, посылая мочевому пузырю сигналы «Стоп!». Вино придало мне храбрости, все происходящее казалось нереальным, и потому я не испытывал ни малейшего волнения, сидя на унитазе, только легкий дискомфорт из-за того, что мне требовалось отлить. И я ждал, наблюдая за Крэмом, который был слишком занят доносящимися из наушников звуками, чтобы поддерживать разговор. Я ощущал себя где-то далеко от шоу, которое шло вживую всего лишь в нескольких метрах от меня.
А потом стало ясно, что там, на сцене, происходит нечто непредвиденное.
– Феликса уже представили зрителям, – произнес Крэм, и мы оба приготовились к тому, чтобы начать наш эпизод.
Затем:
– Что-то он долго добирается до сцены. Наверное, решил отклониться от сценария. Вполне в его духе.
Я развернул перед собой газету, пытаясь представить разворачивающееся зрелище – Хьюи стоит с вытянутой рукой, а Феликс пробирается к сцене. Интересно, что он сейчас делает? Наверное, общается со зрительным залом, пожимает руки поклонникам и целует поклонниц.
– Он все еще не дошел до сцены, – произнес Крэм, нахмурившись. – Погоди-ка, опять пошел назад… Ага, с ним тот парень.
– Какой парень? – спросил я.
– Тони Симеон. Парень с наушниками.
– Что он делает?
– Не знаю, – рассеянно отозвался оператор, – сейчас не его эпизод. Билл, что там происходит?
Крэм выслушал ответ. Я сидел, пытаясь не обращать внимания на позывы мочевого пузыря.
– Да, похоже, Феликс вытащил на сцену Тони Симеона и усадил рядом, – сказал наконец Крэм. – Это не по сценарию. Не знаю, что там творится. Режиссер рвет и мечет.
Мы подождали еще несколько минут.
– Понятно… Похоже, нас выкинули.
– Да?
– Ага, но нам придется торчать здесь до конца программы – на всякий случай. Прости, дружище. Зато потом ты пойдешь со всеми в зеленую комнату, ну, хорошо?
– Хорошо.
Я смотрел на свои спущенные брюки и старался не думать о жене, о том, как она сидит перед телевизором и пытается понять, что же ей нужно было увидеть. Горькое разочарование постепенно охватило меня. Последние несколько дней я прилагал столько усилий в ожидании этой минуты славы! А у меня ее отобрали – так легко и просто.
Оператор снова внимал бормотанию в наушниках, а я сидел как оглушенный и не мог ни помочиться, ни натянуть штаны, ни пойти и найти этого Симеона, затащить его в пустую комнату и избить там до полусмерти. Я сидел в полной прострации до тех пор, пока ко мне не обратился Крэм.
– Хорошо, – сказал он. – Можешь встать. Мы закончили. По крайней мере тебе не придется искать туалет. Приятно облегчиться.
– Вообще-то, – заметил я, – мне нужно всего лишь отлить.
Но оператор не ответил. Он уже повернулся ко мне спиной и уходил, унося свою камеру.
Через пару минут в зале для приема гостей я присоединился к двум другим Феликсам, которые выглядели разочарованными не меньше меня. Мы сидели и ждали, пока все закончится, чтобы можно было пойти домой.
Не знаю, как они, но для себя я решил, что черт с ней, бесплатной выпивкой, мне нужно домой. Хотелось оказаться как можно дальше от этого места. Я размышлял обо всех своих мечтаниях, о душевных силах, которые я вложил в то, чтобы сюда попасть, и чувствовал, что меня использовали и унизили, как проститутку. Хуже того, казалось, что другие люди в зеленой комнате смеются над нами, тремя расстроенными Феликсами, сидящими на диване посреди толпы.
А потом мне удалось поймать Фай и попросить ее найти машину, и она пообещала, сказав, что, если я подожду в приемной, автомобиль подъедет через пару минут. Но машины все не было, и я опять отправился на поиски Фай, а когда нашел ее, она была поглощена тихой, но весьма оживленной беседой с Рассом, которую я не стал прерывать. Поэтому я вернулся в приемную, однако машина так и не приехала.
А затем в холл вышел Феликс.
– Смотрите-ка, это я! – заявил он и устремился в мою сторону.
Глава 37
По правде говоря, Фрэнк не знал, что делать дальше. Его злило, что проблема не решилась. Злило, что первая же попытка справиться с ней обернулась полным провалом. Его бесило, что вечеринки продолжались, а с ними стук барабана и бессонные ночи, а также что во взглядах жены и дочери каждый раз читалось (по крайней мере он был в этом уверен): «Сделай же что-нибудь!»
Фрэнк стеснялся позвонить в полицию. Всю жизнь он прекрасно обходился без полицейских и не собирался обращаться к ним впредь. Пусть они к нему обращаются, если нужно, а не наоборот.
Еще раз идти к скваттерам Фрэнку не хотелось, и без того стыда натерпелся, пытаясь выдать себя за заурядного отца семейства. Конечно, он мог бы отправиться туда в привычном облике громилы-телохранителя, но стоило бы им спросить: «Как поживает малютка Ханна?» – и он бы умер со стыда.
Господи, ему приходилось сталкиваться с террористами, под покровом ночи перерезать глотку врагу, «снимать» из снайперской винтовки диверсантов, а теперь он не может справиться с каким-то сбродом, живущим по соседству?! Фрэнка злило собственное ощущение беспомощности. Он был слишком умен для того, чтобы планировать внезапное нападение на шумных соседей в одну из ближайших ночей с целью «произвести зачистку», хотя подобные мысли приходили ему в голову. Честно говоря, последнее время они стали обретать некую конкретную форму. Такую, чтобы решить проблему раз и навсегда. Поэтому Фрэнк решил воздержаться от повторного похода к скваттерам. Если уж делать что-то, то не стоит, чтобы подозрения в первую очередь упали на него. Если…