Алхимик
Шрифт:
Наступила очередная пауза, и на мгновение она подумала, не прервали ли с ней разговор. Затем она снова услышала спокойный голос детектива:
— Я слушаю.
— Можем ли мы конфиденциально, с глазу на глаз поговорить с вами? То, что я хочу рассказать вам… это довольно рискованно.
— Конечно, можем поговорить, мисс Баннерман. Когда вы предпочитаете встретиться?
— А можно? Хорошо было бы сегодня.
— Хотите приехать сюда? Или вам было бы удобнее на какой-нибудь нейтральной почве?
Твердая уверенность его голоса успокоила ее, она почувствовала
— На тот случай, если за мной и дальше будет идти слежка, я бы предпочла не показываться в Скотленд-Ярде… не могли бы мы встретиться в пабе или в кафе?
— Вы знакомы с гостиницей «Стренд-Палас»?
Она задумалась.
— Да… она на Стренде, напротив «Савоя».
— Там есть такой большой холл за фойе… о котором мало кто знает. Днем я смогу там быть. Четверть пятого вас устроит?
— Да, благодарю вас, — сказала она. — Большое спасибо.
88
Когда Коннор только начал изучать патентное право в Гарвардском университете, его преподаватель объяснил аудитории, что на самом деле представляет собой обладание патентом: правительство просто приобретает владение изобретением.
Создатель оного продает его, будь то дизайн, процесс или продукт, правительству, за что единолично получает вознаграждение в течение семнадцати лет — в некоторых странах и двадцати, — на протяжении которых никто не имеет права воспользоваться им без разрешения изобретателя.
Правительства приобретают патенты с целью обеспечить исследования, гарантировать создание изобретений в своей собственной стране и получать от них доходы. Но если претендент на патент до получения его уже сделал свое изобретение общественным достоянием, то ли рассказав о нем в лекции, то ли упомянув в прессе, то Патентное управление может сделать логический вывод, что предложенное изобретение больше не является уникальным и, соответственно, на него не может быть выдан патент.
Вот над этой проблемой и размышлял Коннор, сидя у иллюминатора в бизнес-классе «Боинга-757» компании «Юнайтед эрлайнз». На коленях он держал ноутбук, а на пустое соседнее кресло выложил кучу бумаг из своей папки.
Он знал, с какой паранойей в «Бендикс Шер» относятся к вопросам безопасности — вплоть до того, что человека могут уволить, если он посмеет заниматься своей работой на любом виде общественного транспорта, будь то поезд, автобус или самолет. Но салон этого самолета был наполовину пуст, и в нем не было никого, кто хоть отдаленно напоминал бы промышленного шпиона. Да и кроме того, ему вообще надо было кое-что успеть сделать до утренней встречи с Дейвом Швабом в Патентном управлении.
Большая часть его работы состояла, как и говорил Кроу, в организации подборки документов таким образом, чтобы ввести Шваба в заблуждение. Кроу это было легко требовать, потому что опасности подвергалась репутация Коннора. А может даже, его лицензия на право заниматься практикой; во всяком случае, на линии огня окажется его
Тот мусор, что ему предстояло выложить перед Швабом, был главной темой в одном из учебников. Дело в том, что эксперты Патентного управления США из-за огромного объема работы имели лишь строго ограниченное время, которое они могли потратить на каждую заявку. У Дейва Шваба было десять часов, в течение которых он должен был прочесть двести страниц документов самой заявки плюс пять толстых пачек сопутствующих приложений, имеющих отношение к заявке, — все документы и статьи, написанные Диком Баннерманом и опубликованные. В своей сумке в багажном отделении Коннор хранил еще одну солидную пачку, которую завтра он вывалит на стол Шваба, отлично понимая, что у бедняги не будет на нее времени.
Почти все опубликованные материалы из этой пачки были совершенно безобидными. Большинство из них в самых общих словах рассказывали об исследованиях Дика Баннермана тех генов, которые отвечали за болезни группы псориаза. Но среди них была погребена единственная листовка, из тех, которые на симпозиуме в прошлом году Баннерман раздавал группе примерно из тридцати ученых-генетиков. В этих листовках настолько подробно приводилась специфическая формула «Псориатака», что эксперт, реши он проявить принципиальность, категорически отказал бы в выдаче патента. А Дейв Шваб всегда отличался принципиальностью.
Коннор сунул листовку в середину пачки, не сомневаясь, что Шваб предпочтет положиться на его слова о том, что представляет собой этот набор бумаг, и не будет проверять их одну за другой.
Голос командира нарушил его размышления — пассажирам было предложено подготовиться к посадке. Глядя в иллюминатор, Коннор подумал, как ему не хватает Монти, и попытался представить, чем она сейчас занимается. Сейчас половина четвертого дня. То есть половина восьмого вечера по лондонскому времени.
Дай Бог, чтобы у нее все было в порядке.
Самолет, снижаясь, прошел над Чесапикским заливом. Стоял ясный, солнечный день, и даже в конце ноября Мэриленд казался зеленым и цветущим краем, по просторам которого блестящая ленточка Потомака вилась, как шкурка змеи. Звук двигателей изменился, и самолет тряхнуло на воздушном ухабе. Затем снова прозвучал голос командира:
— Мы знаем, что у вас был выбор авиакомпаний, и мы благодарны вам за то, что вы предпочли «Юнайтед». Мы надеемся, что вы проведете приятный вечер в Вашингтоне и что мы скоро снова увидим вас.
Автотрасса была забита транспортом, и прошло не менее получаса прежде, чем Коннор увидел между деревьями длинную низкую серо-коричневую стену Пентагона. Машина нырнула в короткий туннель, сделала правый поворот на знакомый широкий проезд, по обеим сторонам которого стояли современные высотки Кристалл-Сити.
Живущие в них люди часто работали в офисах этих же зданий; при желании они могли провести всю жизнь не выходя за их пределы, поскольку могли, как кроты, передвигаться по сети подземных коридоров, которые соединяли огромные комплексы магазинов и ресторанов.