Альтернативная история всего
Шрифт:
Спасение пришло к нему в виде шахматной машины. Он сделал ее сам из типовых блоков, снятых со станции. Это было нелегкое дело! Пришлось ободрать модуль до последней нитки, сняв с него все, что он считал лишним. Увы, аппаратурой связи ограничится не получилось… Страсть требовала жертв и Второй приносил их снимая блоки с системы терморегуляции, киберкухни, метеостанции и вот сейчас пожинал плоды своей предприимчивости. Надо сказать, что Второй не был, как это может показаться с первого взгляда ни дураком, ни злодеем. Он отлично понимал, что к чему и поэтому не
А что касается комфорта… Каков может быть комфорт для исследователя космоса? Исследователь, если он, конечно, любит свою работу, не должен на него рассчитывать!
Потому, по мере того, как компьютер становился совершеннее, еда пригорала или недожаривалась все чаще, а качество связи все более и более снижалось. Три дня назад он закончил монтаж системы и связь с базой….
Нет, конечно, какую-то связь они поддерживали, но надежность ее была на уровне времен завоевания атмосферы аппаратами легче воздуха.
В очередной раз проклиная напарника, Первый сквозь треск помех разодрал едва половину из того, что донес до него эфир. Немного успокоившись он, далекий от всяких подозрений, спросил Второго:
— Послушай, объясни мне, что у нас тут твориться? Сколько помню себя, ничего похожего со мной не происходило. Всякое, конечно, бывало. Случалось, и связь отказывала, но чтоб две недели подряд, изо дня в день все хуже и хуже… Ни магнитных бурь, ни полярных сияний…
Верхней парой рук он хлопнул себя по бедрам.
— Ну должна же быть хоть какая-то причина?
Второй продолжал упорно молчать. Чтоб отвлечься от скорбных мыслей, навеваемых отчаянием напарника он начал считать листья на дереве. Первый, так и не услышав ответ на свой вопрос, тоже замолчал, но его молчание было угрюмым — на его глазах рушилась вера во всемогущество техники.
Дело в том, что одной из задач, стоящей перед ними, было участие в планетарном геофизическом эксперименте. Со дня на день им должны были передать инструкции по его проведению, однако отсутствие связи ставило крест на их в нем участии.
Махнув клешней на связь, Первый напряженно искал выход из создавшегося положения. О неучастии в эксперименте не могло быть и речи и, значит, необходимо было изыскать способ связаться с базой и получить инструкции как-то иначе. Глядя на Первого, Второй в это время мучился угрызениями совести. Заглушая ее голос, он жевал березовый лист. Время то времени на него накатывало желание во всем признаться, восстановить связь, но представляя себе реакцию Первого на откровенность и вытекающие из нее последствия, не мог решиться на это. Подумать только — столько времени морочить голову, и какую голову! Нет, признание полностью исключалось. Однако и без связи жить тоже было невозможно. Нужно было найти какой-то другой выход. Выход, не затрагивающий его детище.
— Если пешком, то за сутки дойти можно, — осторожно сказал он. Первому
— Нельзя. По одному нельзя.
— А вдвоем?
— А работа?
— Ну давай местного пошлем, — быстро нашелся Второй. Это предложение Первый так же отверг:
— Во-первых, его нужно найти, во-вторых, с ним нужно договориться, а языка мы практически не знаем. В-третьих, кто даст гарантию, что он дойдет вовремя?
Второй выплюнул горький лист. Логика Первого была безупречной. Несколько минут они молчали. Наконец нежелание остаться без партнера подсказало Второму еще один выход:
— Пошлем Искателя.
Первый задумался. Посылая Искателя, они не нарушали никакой инструкции. Правда, Искатель оставался один, остальные восемь, входящие в комплект станций бродили где-то в лесу, собирали информацию о животном мире планеты и должны были явиться на станцию для подзарядки через несколько дней. Почувствовав колебания Первого, Второй нажал:
— Ничего другого не остается. Только искатель.
Первый и сам понимал, что ничего другого не остается, но сказал совсем другое:
— Остается дать тебе разок по скрипле за такую работу. Готовь список всего необходимого для ремонта.
Список был доставлен мгновенно, и вскоре Искатель, припадая к земле, сквозь дождь покатился через поляну к деревьям….
…С неба сеялся мелкий дождь.
Ирокезов-младший сидел под кустами, кутаясь в грязную рубаху, едва прикрывавшую его колени. Дождь крупными каплями падал с листьев на плечи и стекал оттуда вниз, к голым ногам. Было мокро, холодно и мерзко. Подташнивало…
Ему было видно, как около небесного дома двое клещей размахивают друг перед другом клешнями.
Не обращая на них особого внимания, занятый больше своими мыслями он тупо глядел на березу, выросшую посреди поляны, вспоминая свои невзгоды.
Последние два месяца, пытаясь исправить свой вспыльчивый характер и научиться смирению, он укрощал себя под язвительные насмешки папаши, служа местному князю вроде как сказочником, каждый вечер рассказывая ему и его домочадцам древние предания и сказки, чаще всего из собственной, их с папашей, жизни.
Место они выбрали глухое, где-то в Гиперборее. Никто их там не знал и процесс перековки характера не обещал урона той грозной славе, что уже обрели герои.
Вскоре уважение окружающих позволило ему стать заметной фигурой в доме, но три дня назад случилось нечто ужасное — князь прогнал его прочь из города.
Хозяйское настроение в тот день оказалось мерзким. Всю ночь князь кутил с персидскими купцами — то пел, то водил хороводы. Утром, когда веселье закончилось, он попытался уснуть, но куда там. Голова трещала так, что слышно было на улице, сна ни в одном глазу. И князь, с тоски и отчаяния, раздутый от употребленного ранее рассола потребовал сказку. Ирокезов младший начинал их одну за другой, но воевода только выл, да ругался черными словами: