Анатомия зла
Шрифт:
Огромные мечети с уходящими в небо минаретами, небоскребы, шумные, красочные базары, красавец Нил, неспешно несущий свои голубые воды в дар Средиземному морю... Езда по улицам Каира оказалась нелегким испытанием, и Гроссе, хоть и не показывал вида, наверняка пожалел, что не прибегнул к услугам местного такси. В одном сплошном потоке, перекрещиваясь и обтекая друг друга, хаотично двигались машины, повозки, рикши, велосипедисты. Между ними сновали прохожие, вышагивали слоны, верблюды, ослы...
Клара, привыкшая к идеальной дисциплине и порядку американских городов, к полному безлюдию "спальных" районов, чувствовала себя щепкой в фантастическом человеческом водовороте, от которого голова шла кругом и рябило в глазах.
Гроссе же казалось ничего не замечал, хладнокровно прокладывая себе дорогу к намеченной цели. А целью их путешествия был Египетский музей, расположенный в самом центре Каира.
Припарковавшись, они прошли вдоль бассейна с цветущими лотосами, мимо бронзового сфинкса и двух огромных фигур – Аменхотепа Ш и его супруги Тии, и окунулись, наконец, в спасительную прохладу музея. Здесь, в огромных залах с высоченными потолками собрались воедино каменные гиганты – фараоны разных времен и династий – сидящие и стоящие, "живые" и "мертвые". Раздавленная их величием и габаритами, Клара притихла, почувствовав себя ничтожно маленькой и жалкой перед лицом их непреходящего могущества.
Ее угнетал сам дух Смерти, витавший под сводами залов, царивший везде и во всем. У нее создавалось впечатление, что древние египтяне превыше всего ценили не жизнь, а смерть, воспевая ее в своем искусстве, думая только о ней чуть ли не с самого рождения. А фараоны будто только тем и занимались, что десятилетиями возводили себе гигантские гробницы, тратя на это колоссальные средства и усилия, эксплуатируя труд огромного количества подвластных им людей.
Но совсем уж ей стало не по себе, когда она увидела каменные саркофаги и канопы, великолепно выполненные скульптурные изображения египетских богов загробного мира, и среди них – Осириса, Исиды, черного шакала Анубиса. Жуткое видение, навеянное хрустальным черепом на вилле Гроссе, тотчас во всех деталях всплыло в ее мозгу.
Гроссе, не заметив, как побледнела его спутница, чуть ли не рысцой пробегал по залам, нигде не задерживаясь надолго. Ловко лавируя между не слишком многочисленными посетителями, он устремился к широкой каменной лестнице, ведущей на второй этаж.
Даже здесь мы куда-то спешим, – недоумевала Клара, едва поспевая за ним.
Но когда ее спутник вознамерился тем же галопом проскочить зал Тутанхамона, она взбунтовалась.
– Ради Бога, Эрих! Я хочу это посмотреть!
– Смотри. Кто тебе мешает. – В его тоне сквозило нетерпение, но он осадил себя – будто кто-то потянул его за невидимые поводья. – Ирония судьбы, – стоя у Клары за спиной, ворчал он. – Этот мальчишка, фараоном-то ставший лишь потому, что женился на дочери Эхнатона и Нефертити, которому помогли скончаться в неполных девятнадцать лет, при жизни ничем прославиться не успел. И вот теперь, почти три с половиной тысячи лет спустя, в одночасье стал для всего мира самым знаменитым фараоном Древнего Египта. Только потому, что его гробница оказалась единственной, которую не сумели до конца разграбить.
– Не удивительно. Ведь благодаря ей люди получили возможность увидеть воочию предметы обихода и роскоши тех далеких времен. Разве этого недостаточно? – возразила Клара, подумав про себя, что ее Гроссе завидует даже славе мумии.
– Вполне. Тем более, что предметов этих было такое множество, что на их опись и переброску из Долины Царей сюда – в музей, ушло целых пять лет. Только держат их в основном в запасниках.
Клара восторженно разглядывала сокровища юного фараона, которые могли бы быть ему куда милее при жизни – золотой ларец, золоченую двухколесную колесницу, модели судов, парадное оружие, сосуды и вазы, игральный столик, дивного изящества фигурки богинь и животных, изображения самого Тутанхамона и его супруги. Особенно привлек ее внимание деревянный трон с головами львов и подлокотниками в виде змей. Даже не сам трон, а его спинка, представлявшая собой чеканную композицию на листе золота – юный фараон на троне и перед ним его подруга, такая же юная и прелестная, нежно к нему склонившаяся.
– Ты сказал, что Тутанхамону помогли скончаться, - вспомнила Клара. – Но ведь версия об убийстве вроде бы не подтвердилась.
– Смотря что под этим иметь ввиду. – Гроссе усмехнулся. – Голову ему действительно никто не проламывал. Это было бы слишком грубо и слишком явно. И вовсе не от заражения крови в сломанной ноге он умер. У древних египтян были более изощренные методы. Парня убрали так же ненавязчиво, как и его предшественника Эхнатона. Обоих поили ядом замедленного действия, вызывавшим необратимые гормональные изменения в организме с неизбежным летальным исходом. Эхнатону помогли захворать в 25 лет. А в 29 его бесславно отправили в загробный мир, как смутьяна и еретика. Тутанхамона начали "подпаивать" с 15 лет, когда тот, взрослея, стал слишком активно вмешиваться в государственные дела. У обоих за четыре года деформировалось тело – срослись позвонки, лишив их подвижности, началось ожирение, преимущественно в области бедер, атрофировались половые органы. Бедняга был влюблен в свою очаровашку жену, Анхесенамон, и ужасно переживал от того, что с ним происходит. Он пытался даже покончить с собой.
– Но ты ведь не можешь этого знать! – усомнилась Клара.
– Разве ты забыла, что у меня есть прекрасное средство для путешествий в прошлое – мой хрустальный череп. Весьма любопытно было наблюдать за кознями властолюбивого Эйя - его родного дяди и соправителя, умело расчищавшего себе дорогу к трону. Этот старый плут пережил не только Эхнатона и его зятя, но так же его сына и обеих жен – Нефертити и Кею, тоже скончавшихся молодыми и тоже от непонятной болезни, став единственным и полноправным правителем всего Египта.
Слушая рассказ Гроссе, Клара не сводила глаз с потрясающей красоты статуэтки.Вырезанный из черного дерева шакал, инкрустированный золотом, серебром, алебастром и обсидианом, возлежал на золотом ларце с гордо поднятой головой и навостренными длиннющими ушами.
О, Господи, снова Анубис! – внутренне простонала она. – Он повсюду преследует меня.
Потеряв надежду, что Клара когда-нибудь насытится созерцанием сокровищ Тутанхамона, Гроссе направился в зал, интересовавший его больше всех остальных. Клара безропотно последовала за ним.
Это было помещение со своим, особым микроклиматом, где под стеклянными колпаками экспонировались мумии одиннадцати фараонов – жалкие, иссохшиеся, почерневшие.
Почувствовав противную дрожь внутри, Клара приписала это ассоциации с ее недавним видением. Ей так хотелось в своем предсвадебном путешествии хоть на время забыть о медицине, анатомии и трупах.
– Знали бы те высокомерные властители, полжизни отдававшие сооружению своих помпезных гробниц, что музейные залы заменят им пышное великолепие усыпальниц, а стеклянные футляры – золотые саркофаги, что их сушеные мощи выставят на всеобщее обозрение, а гробницы вытопчут орды алчных до дешевых зрелищ туристов. – Клара задержала взгляд на чудом уцелевшей пряди волос, кокетливо выбившейся из-под окаменелых обмоток. Крохотное бурое личико все еще хранило былое изящество черт.
– А кто сказал, что это хуже, чем, скажем, бесславно гнить в холодной, кишащей червями земле? – возразил Гроссе.
Бросив на нее осуждающий взгляд, он вернулся к созерцанию мумий, в два ряда заполнявших зал, подолгу склоняясь над каждой. Клара терпеливо ждала, наблюдая за ним. Покончив с этим занятием, он деловито направился к выходу, явно забыв о том, что пришел сюда не один. Но спохватившись, остановился у широкой каменной лестницы, ведущей на первый этаж, и, подождав, когда она его догонит, сказал: